— Да.

Джордж Вашингтон, царство ему небесное.

— Юлий?

— Немедленно выезжайте.

Явно не в духе. Может быть, только вернулся от президента с важным сообщением, а то и съел что-нибудь за ужином и мучается несварением желудка.

Марк быстро пошел к машине, на ходу застегивая пуговицы и поправляя галстук. Один из носков сбился и натирал ногу. Миновав прятавшегося в тени человека, Марк остановился а нерешительности. Может, надо вернуться к Элизабет и объяснить, но что он скажет ей? Он глянул вверх — в окне все горел свет, — тяжело вздохнул, снова выругался и уселся за руль «мерседеса». Даже холодный душ, и тот не успел принять.

Через несколько минут он уже доехал до Бюро: машин на улицах было мало, и на автоматизированных светофорах почти все время горел зеленый свет.

Марк поставил машину в подземный гараж ФБР, и тотчас же рядом возник неизвестный, который явно поджидал именно его. Интересно, он когда-нибудь ложится спать? Его появление не предвещало ничего хорошего, но правды от него не добьешься, поскольку он вечно молчит.

Может, евнух? Вот счастливчик. Вместе они поднялись на лифте на седьмой этаж. Неизвестный бесшумно проводил его в кабинет директора; интересно, какое у него хобби? Возможно, суфлер в Национальном театре для глухих.

— Мистер Эндрюс, сэр.

Директор не поздоровался. Он еще не сменил вечерний костюм и глядел мрачнее тучи.

— Присаживайтесь, Эндрюс.

Ну вот я и снова Эндрюс.

— С каким бы удовольствием я сейчас отвел вас в гараж. Поставил к стенке и пристрелил! Жаль, не могу.

Марк пытался глядеть на него честными глазами; Ник Стеймз на это покупался. Но директор был не так прост.

— Разгильдяй, болван, мерзавец!

Пожалуй, директор пострашнее, чем те, кто, возможно, хочет его убить.

— Вы скомпрометировали меня, Бюро и президента, — продолжал директор. У Марка бешено заколотилось сердце. Наверное, сто двадцать в минуту, никак не меньше. Тайсон продолжал бушевать. — Если б я мог заменить вас или просто уволить, господи, если б я только мог это сделать — все было бы много проще. Сколько сенаторов осталось в вашем списке?

— Семь, сэр.

— Перечислите их.

— Брукс, Харрисон, Торнтон, Бэрд, Нанн, Декс… Декстер и…

Марк побелел.

— Выпускник Йельского университета, а наивны как бойскаут. Когда мы впервые увидели вас в обществе доктора Элизабет Декстер, мы, по глупости, зная, что именно она дежурила вечером 3 марта в больнице Вудро Вильсона, по глупости, — он намеренно повторил эти слова, — предположили, что вы прорабатываете очередную версию, и что же? Выясняется, что она дочь одного из подозреваемых сенаторов, но мало того, у вас с ней роман!

Марк хотел возразить, но был не в силах разлепить пересохшие губы.

— Вы с ней спали, Эндрюс, не отпирайтесь.

— Нет, сэр, — очень тихо ответил Марк.

— Молодой человек, — тут же парировал директор, — мы поставили микрофоны в ее квартире и слышали все, что происходило.

Марк вскочил со стула. Он уже не страшился директора; он был в ярости.

— Я мог бы ответить «да», если бы вы не помешали мне, — заорал он. — Вы хоть помните, что такое любовь, или вообще никогда не знали? Да пошли вы к… матери вместе с вашим Бюро, — вы знаете, я посылаю не часто. Я работаю по шестнадцать часов в сутки и не сплю ночами. Меня, возможно, хотят убить, а вы, единственный человек, которому я верю, подсылаете ваших стукачей за мой счет поиграть в юного связиста.