— «Двенадцать часов. Полночь и полдень. Следи за часами. Время и направление никого не ждут». В час: «Удача ждет того, кто слушает часы». В два: «Час близится, удача рядом». В три…

— Продолжайте, — торопил Джонни, записывая с бешеной скоростью. — В три?

— Они говорили: «Три часа. Радуга простирается от трех до четырех». В четыре: «Рой, рой, рой — горшок с золотом открой». А в пять…

— Это уже известно, — остановил его Джонни. — Можете не продолжать.

— А в чем, собственно, дело? — спросил дядя Джо. — Неужели кто-то зарыл горшок с золотом?

— Тот еще горшок, — согласился Джонни. — Большое спасибо, старина! В следующий раз, как буду в Коламбусе, с меня причитается.

Он опустил трубку на рычаг и поднял глаза на Сэма Крэгга.

— Джонни, что там у тебя?

— Возможно, миллион баксов. Только кто-то нас опередил.

— Не может быть!

— Кто знал о дяде Джо из Коламбуса?

— Только Джим Партридж.

— А еще Дайана Раск. И возможно, и убийца.

— Кажется, Джим Партридж и есть убийца! Я все еще ставлю на него.

— Вот так так! Он ведь папаша очаровательной юной леди, по которой ты сохнешь!

— Она на него не похожа. — Сэм кивнул на лист бумаги, который Джонни убирал в карман. — Что там написано?

— Слова, которые произносили «Говорящие часы» целых три месяца, пока находились в закладе у дяди Джо. Их слышал Том перед тем, как заложил часы, но у него не хватило смекалки понять, куда Саймон Квизенберри припрятал все свои денежки.

— Ты что, спятил? Саймон умер в нищете. Сам знаешь, компания заложена, коллекция часов тоже.

— Знаю. А что он сделал с деньгами? Он же был, как говорится, прикован к постели, следовательно, не мог их потратить. Так?

Сэм задумался:

— Так… А пустить их в дело он не мог?

— Спустить два-три миллиона за два года? Не будь наивняком. Лучше посчитай. За компанию Саймон получил от банка миллион. Еще полмиллиона — от грека за коллекцию. Еще он заложил поместье. Получается гораздо больше полутора миллионов. А если хочешь знать мое мнение, у Саймона помимо этого было еще кое-что. Ты понял — он был чокнутый. Ни единого друга! И что он делает? Собирает всю наличность, какую может, и зарывает в землю. На сына, Эрика, ему было наплевать, но он любил внука.

У Тома были задатки такие же, как у деда. В школе он попадал в разные переделки. Спорим, старый Саймон в свое время тоже имел неприятности. Ну вот, старик понимал, что Эрику коллекция до лампочки. Насчет внука он тоже не был уверен, но все же Том оставался его единственной надеждой. И вот он зарядил старые «Говорящие часы». Полагал, что если Том отнесется к нему со вниманием — а он казался деду посмышленей, чем его отец, — догадается, на что намекают «Говорящие часы». А если не догадается — что ж, тогда и на него можно махнуть рукой, а золоту и в земле ничего не сделается.

Сэм Крэгг нахмурился:

— Ну, так чего же мы ждем? Где этот клад?

— Где ему быть, как не в поместье «Двенадцать часов»! Для того Саймон и спланировал его в виде циферблата! Часы говорят: «Радуга простирается от трех до четырех… Рой, рой, рой, горшок с золотом открой!» Разве не ясно?

— Ну, ты голова! — заорал Сэм.