Люблю, когда на деревах

         Огонь зеленый шевелится.

         То сучья золотых стволов,

         Как свечи, теплются пред тайной,

         И расцветают звезды слов

         На их листве первоначальной.

         Понятен мне земли глагол,

         Но не стряхну я муку эту,

         Как отразивший в водах дол

         Вдруг в небе ставшую комету.

         Так кони не стряхнут хвостами

         В хребты их пьющую луну…

         О, если б прорасти глазами,

         Как эти листья, в глубину.

«Устал я жить в родном краю…»

         Устал я жить в родном краю

         В тоске по гречневым просторам,

         Покину хижину мою,

         Уйду бродягою и вором.

         Пойду по белым кудрям дня

         Искать убогое жилище.

         И друг любимый на меня

         Наточит нож за голенище.

         Весной и солнцем на лугу

         Обвита желтая дорога,

         И та, чье имя берегу,

         Меня прогонит от порога.

         И вновь вернусь я в отчий дом,

         Чужою радостью утешусь,

         В зеленый вечер под окном

         На рукаве своем повешусь.

         Седые вербы у плетня

         Нежнее головы наклонят.

         И необмытого меня

         Под лай собачий похоронят.

         А месяц будет плыть и плыть,

         Роняя весла по озерам,

         И Русь все так же будет жить,

         Плясать и плакать у забора.

    1916

«О Боже, Боже, эта глубь…»

         О Боже, Боже, эта глубь –

         Твой голубой живот.

         Златое солнышко, как пуп,

         Глядит в Каспийский рот.

         Крючками звезд свивая в нить

         Лучи, ты ловишь нас

         И вершами бросаешь дни

         В зрачки озерных глаз.