Скромный семейный герой — сейчас ему под семьдесят, каждый день играет в теннис и гордится тремя своими взрослыми сыновьями, с которыми он любит удить рыбу; он верен своей первой жене, с которой живет уже сорок с лишним лет, порции мартини перед обедом и ритуалам Святых праздников.

Как бы то ни было, задание было смертельно опасным, так как, хотя «Летающие крепости» были снабжены дополнительными баками с горючим, у истребителей топлива должно было хватить только до Голландии, до германской границы и обратно.

Но над Германией рядом с эскадрильей появились «мессершмиты-109» с желтыми носами

и начали заходить в хвост массивным, идущим в строю бомбардировщикам.

Пушки в крыльях истребителей изрыгали огонь, обстреливая «Б-17» смертоносными очередями, открыли огонь и двуствольные турельные пулеметы бомбардировщиков,

яростно жаля метавшиеся в воздухе «мессершмиты».

В наушниках слышались крики, команды и стоны. Стрелки, светящиеся шкалы и лампочки в рации Рональда вдруг рухнули, словно сложившийся карточный домик, подсветка погасла, в наушниках наступила тишина, и в этот момент он почувствовал, как шрапнель обожгла его руку сквозь перчатку, а в фюзеляже образовалось синее, как небо, окно, цветом похожее на глаза его матери, в мгновение ока дым заполнил «Летающую крепость» и так же быстро рассеялся.

Машина резко клюнула, и Рональд, вскочив с места, бросился к пилотам.

Командир, яростно жестикулируя, показал Рональду второго пилота, который, сгорбившись, упал на штурвал. Брат вытащил убитого из кресла — голова парня почти оторвалась от туловища, бережно положил тело на пол кабины и занял место второго пилота.

Он стянул с себя летную куртку и мехом подкладки вытер кровь убитого с кислородной маски и надел ее на лицо.

После этого он вытер кровь со стекла фонаря кабины.

В фюзеляже были видны отверстия, оставленные пулеметной очередью «мессершмита».

Нос «Крепости» задрался вверх,

и командир приказал брату держать курс,

пока он будет вытирать кровь, залившую ему глаза.

Так Рональд стал вторым пилотом, впереди были видны расстроенные порядки эскадрильи «Летающих крепостей».

Пары «фокке-вульфов», сменившие «мессершмиты», заходили со стороны солнца, обрушиваясь на «Б-17»,

пролетая сквозь их строй и извергая пулеметный огонь, а потом делали боевой разворот и снова дерзко шли в атаку.

И было не важно, что то один, то другой гунн взрывался или начинал тянуться к земле, оставляя за собой дымный шлейф, казалось, все они охвачены каким-то жизнерадостным самоубийственным пафосом.

Бомбардировщики вспыхивали пламенем, кувыркались в воздухе, как опавшие листья, или вращались вокруг крыльев, или вертикально, носом вниз, летели к земле.

Следы самолетов и трассирующих пуль

пересекали небо загадочными строчками,

разделенными, как запятыми, разрывами зенитных снарядов,

пролетавшими вниз телами, парашютистами,

скользившими к земле, кусками крыльев,

обтекателями двигателей, люками,

оторванными ногами, головами в летных шлемах,

панелями управления, вертящимися пропеллерами —

всевозможными остатками машин и людей,

усеявших небо, сквозь которое

надо было лететь и лететь дальше.

Никто не смог бы сказать, сколько это продолжалось, казалось, что иной жизни просто не существует.

Наконец «фокке-вульфы» отошли, и то, что осталось от эскадрильи, не больше шестидесяти машин, подошло к цели.

Осталось преодолеть яростный заградительный огонь зенитных батарей и приниматься за работу.

С открытыми бомбовыми отсеками

«Летающие крепости» сделали боевой разворот и вышли на цель. Лежавший внизу город вспучился черно-рыжим дымом, а к реву двигателя присоединился тяжелый запоздавший гул взрыва, от которого самолет качнуло, как колыбель.