|
Плиты сталкиваются, наползают друг на друга, трескаются, и громадные пространства морского дна поднимаются вверх в виде высочайших горных хребтов, гигантские вулканы, извергаясь со дна моря, образуют острова в океане, кора земли сотрясается, раскалывая нас на фрагменты немыслимой формы, мы гнемся и расщепляемся, бури колеблют наши небеса, с наших гор с громоподобным шумом обрушиваются в долины снежные обвалы, наши арктические и антарктические льды раскалываются на льдины, которые, словно кости Бога, плывут по океанам, наши дюны, гонимые ветром, грозят похоронить нас под собой, маниакальные смерчи взметают нас в воздух и распластывают по земле, как тряпичных кукол, потоки вязкой пылающей лавы погребают под собой наши селения, и во всей этой ярости планетарного самоутверждения мы преспокойно вращаемся вокруг своей оси и обращаемся вокруг солнца, наши океаны выталкиваются на сушу и откатываются назад под действием лунных приливов и отливов, океаны перекатываются от берега к берегу волнами, которые существуют независимо от воды, на которой они возникают, наша атмосфера простреливается на электромагнитных частотах, а мы стоим на границах наших земельных владений, скованные магнитным полем железного ядра, и видим, как по ночам небо озаряется всполохами от столкновений с астероидами и как на нем повисают светящиеся пологи полярных сияний, возникающих от напора солнечного ветра, — они светятся, как горящие глаза саблезубых тигров, которые в нетерпении бродят во тьме вокруг нашего костра.
Этим все сказано, мы обитаем на весьма веселенькой планете. Но признайтесь, разве она не пригодна для жизни?
…пегий зимородок, маленький ныряльщик, птичка с большой, можно даже сказать, величественной головой и поистине царским, нелепо выглядящим на этом тщедушном тельце черным ожерельем на шее: вот он ловко выуживает из воды мелкого луфаря и несколько раз бьет его об опоры причала. Стук-стук. Добыча мертва. Птичка поднимается в воздух и подбрасывает мертвого луфаря вверх, ловит его на лету и мгновенно заглатывает. При таком навыке крошечный зимородок имеет полное право считать себя важной птицей. Нет, конечно, не настолько важной, чтобы претендовать на завидное сравнение с ныряльщиками, превосходящими его по размерам в пять раз, например, со скопой, которая неподвижно висит высоко в воздухе, едва шевеля крыльями, чтобы, заметив тень в воде, камнем упасть с неба на добычу.
Естественно, легенда об Амфитрионе не могла быть секулярной. Правдоподобное перевоплощение в образ мужа возможно только с помощью чуда, которое мог совершить лишь злокозненный и упрямый бог, такой, как Зевс. Для того чтобы подобными амбициями мог обладать смертный человек, даже такой одаренный и порочный, как наш герой, надо сделать историю простой и даже неуклюжей, сюжетная линия должна вломиться в сценарий, словно тяжелый танк, сокрушая все на своем пути и вырубая просеку в густых джунглях интриги. Именно так делается кино. В конечном итоге все должно выглядеть так: наш самозваный соблазнитель провел какую-то часть своей жизни в племени Хиваро — племени охотников за головами, обитающем в верховьях Амазонки на границе между Перу и Эквадором. Обычаям племени нашего героя научил один из старейшин. Теперь обратимся к обездоленному мужу. Он становится постоянным источником раздражения; этот пылающий мщением борец за правду не в состоянии признать свое поражение. Он находит возможность раздобыть подержанный микроавтобус и живет в нем, каждую ночь паркуя его перед имением жестокосердной парочки. Он доказывает в суде, что имеет полное право, как гражданин, парковать машину на улице в дневное время, и отстаивает правомочность пикетировать дом, выставляя плакаты и рукописные лозунги с описанием обрушившихся на него несправедливостей. Поведение мужа — залог продолжения истории, он привлекает всеобщее внимание настолько, что местная газета публикует заметку об этом интересном эксцентричном чудаке… Самозванец выведен из себя и замышляет покарать мужа способом, который никогда не пришел бы в голову человеку, не жившему на дикой окраине цивилизации. |
