Но кто тогда? Я не понимаю. Но так или иначе, кто бы это ни сделал, такую выходку можно расценивать только как вызов.

Может быть, да, но, может быть, и нет.

Кто еще мог это сделать?

Это точка зрения Сары. Она остается в высшей степени рационалисткой.

Ну, что ж, в этом я на ее стороне. Разве не вы, священники, учите, что христианство есть религия преемственности? Итак, к чему, по мнению воинствующего христианина, может привести эволюция эволюционного иудаизма, если не к кресту? И к чему может привести та же эволюция, по мнению ультраортодоксального иудея, если не к отступничеству? В любом случае это грех и порок.

Я напомню вам, что поздний Витгенштейн утверждает, что смысл присутствует даже в тех предположениях, которые нельзя доказать.

Витгенштейн? Какое отношение он имеет к предмету нашего разговора?

Вы же знаете, конечно, что христианство изначально было иудейской сектой. Это все знают.

Так, но что общего это имеет…

Прошу вас. Разве не я ваш Божественный Детектив?

Ну, хорошо, хорошо.

Попробуйте последовать за мной в моих рассуждениях. Павел, ну, вы же знаете Павла. Того, которого по дороге в Дамаск хватил удар?

Удар? [Смеется.]

Почему не назвать это ударом? Я хочу сказать, что это прозрение сильно ударило его, он ослаб и заболел. У него был удар, повредивший зрение. Сейчас таких ударов не бывает. Сегодняшние удары называются инсультами и приводят только к инвалидности. Но Павла удар преобразил. Ведь до этого Иисус был отвратителен для него. Вы следите за ходом моих мыслей?

Пытаюсь.

Павел воспламенился, он обрел своего мессию. Вот что он проповедовал. В большинстве своем слушатели не принимали его проповеди. Но были среди них и язычники, которые держались на заднем плане. Там, среди них, он нашел более радушный прием. Но язычники боялись обрезания, и никто не станет осуждать за это взрослого мужчину. Тогда он сказал им, что им не надо обрезаться для того, чтобы стать иудеями. Вы знали это? Вот оно, именно тогда это и произошло.

Что именно?

…[едва слышно]… и вышел он, с сумой и имуществом. И язычники были с ним. Я хочу сказать, что это были работающие обстоятельства, вкрапленные в историю обстоятельства. Вас может посетить откровение, прекрасно, но что дальше? Новая религия, вот что. В любом случае. Новое видение восстает из старого, секта откалывается от Церкви и сама становится Церковью, идеи Бога размножаются, как вирусы. Снова и снова… [едва слышно]… снова и снова люди пытаются возражать против включения Бога в историю, говоря: Нет, это не так, нет, это не так. Ибо Бог не историчен. Бог — внеисторичен. В действительности, по-видимому, Бог и религия — несовместимые утверждения.

Но библейский Бог действует на фоне истории.

Конечно, Он действует на фоне истории.

Вы отрицаете ценность всех откровений?

Каждое следующее откровение уничтожает предыдущее. Позвольте мне спросить вас: вы верите, что Бог дал Моисею скрижали с Десятью Заповедями на горе Синай?

Это великолепный рассказ. Думаю, что я могу судить о качестве рассказов, так вот, это великолепный рассказ.

Все такие рассказы великолепны. Десять Заповедей по своей структуре и происхождению представляют собой модель договора между господином и вассалом. Такие договоры заключались в то время в Древнем Междуречье как типовые. Вы знали об этом?

Нет.

Вы верите, что Иисус был восставшим из мертвых сыном Божьим? Вы знаете, что доминирующей культурой во время Его жизни была греческая культура? Вы знаете, что господствующим языком во всей Римской империи был греческий? В скольких мистических греческих культах рассказывается о воскрешении из мертвых?

Я плохо помню греческие мифы.

В десятках. Евангелисты были писателями. Что, говорите вы, делают писатели? Составляют композицию? Кое-что вставляют, кое-что выбрасывают. Для светского человека, такого, как вы, это не новость, во всяком случае, не плохая новость.