Сердце отчаянно бухало в такт галопу. В сердце плескалось бешеное ликование. Сейчас! Сейчас, урод! Только никуда не уходи!

От ставки Паука на нас несся небольшой отряд жандармов. Я махнул рукой: две трети гасконцев свернули навстречу франкам, а я с остальными не стал ввязываться в бой и уже через несколько минут на полном ходу влетел в лагерь Паука.

Какие-то непонятные люди прыснули, словно мыши, по сторонам.

У входа в громадный шатер стояли несколько хранителей короля. К моему дикому удивлению, они не напали на нас, а с поклоном шагнули в стороны. Я слетел с седла, выдрал из ножен меч и ворвался в шатер.

Комната, вторая…

Отпихнул одного франка, наотмашь полоснул мечом второго, сдуру вздумавшего замахнуться табуретом.

Из груди вырвался дикий рев:

— Где ты, тварь?!

С налета влетел в очередной зал и наткнулся на пухлого плешивого человечка в ливрее. Ухватил его за грудки и прошипел прямо в лицо:

— Где этот urod?..

— Тихо, сир… — Человечек строго шикнул на меня, потом гордо выпрямился и отчеканил: — Король умер, да здравствует король! Требую почтения, сир!

— Что?! — взревел я, ринулся к кровати с высоким балдахином, сорвал с нее полог и уставился на неподвижное тело тщедушного старика со сложенными на груди руками.

Оплывшее лицо, горбатый нос, пухлые губы и скошенный подбородок, покрытый редкой седой щетиной…

Господи, за что?

Это был не кто иной, как руа франков Луи, одиннадцатый этого имени, по прозвищу Всемирный Паук. Мертвый руа. Мертвей некуда. Даже вонять уже начал.

Силы разом покинули меня, я не упал только потому, что Клаус и Луиджи вовремя меня подхватили.

Десять лет! Десять лет я ждал этого момента! Десять лет, полных смерти, крови, обманутых надежд и напрасных ожиданий. А когда горло этой твари уже было так близко, он взял и сдох. Даже не знаю, что сказать. Сильней нагадить мне было нельзя.

Закусив до крови губу, я оттолкнул оруженосцев и вышел из шатра. Повел по сторонам невидящим взглядом и сел на перевернутый барабан прямо у входа.

— Сир… — Луиджи подал мне флягу.

Я отмахнулся и закрыл глаза. Немедленно возникло отчетливое видение. Предо мной в кресле с высокой резной спинкой сидел грузный пожилой мужчина в опушенном горностаями колете.

— Я всегда знал, сын мой, — граф божьей милостью Жан Пятый Арманьяк гордо улыбнулся, — что у тебя все получится.

— Я все испортил, отец, — буркнул я. — Почти все…

В беседу вдруг вплелся другой голос:

— Отец? Какой отец? Что ты испортил, Жан Жаныч?

Я открыл глаза и увидел перед собой Феба.

— Что с тобой? — обеспокоенно поинтересовался король. — Все нормально? Бормочешь странное.

— Все нормально. Нормальней некуда…

— Где Паук?

— Там валяется… — Я показал большим пальцем за плечо.

— Убил все-таки. — Франциск недовольно покачал головой и рявкнул своим телохранителям: — Живо оцепить шатер. Никого не впускать и не выпускать. И лекарей сюда!

— Не убивал я, сам сдох, тварь.

— Чего-о-о? — удивленно протянул Феб. — Сам сдох? Вот прям сам?

— Ага…

— Да ну!!! — ахнул король Наварры. — Ты посиди здесь чуток, Жан Жаныч, я сейчас, сейчас…

И метнулся в шатер.

Я криво улыбнулся и опять закрыл глаза.