— И это все потому, — продолжал Бобби, понимая, наконец, почему Дважды-в-День не в своей тарелке, почему он так испугался, — что на меня напали там, на Большой Площадке, и сволочи долики обули меня на деку! И на их софт, он ведь оставался у меня в деке! — он подался вперед, возбужденный оттого, что сложил все вместе. — А эти парни могут, скажем, убить его, если он не вернет дискету, так?

— Должен тебе сказать, что ты слишком много смотрел кино, — сказал Бовуа, — хотя, в общем и целом, определенно, так.

— Хорошо. — Бобби откинулся на спинку кресла-каталки, закинув голые ноги на край стола. — Ну, Бовуа, кто же эти парни? Как ты их там назвал, унганы? Колдуны? Что, черт побери, это должно означать?

— Видишь ли, Бобби, — сказал Бовуа, — я один из них, а тот большой мужик — ты можешь называть его Лукасом — второй.

— Ты, наверное, видел такие раньше, — сказал Бовуа, когда человек по имени Лукас поставил на стол трехмерный проектор, перед этим методично расчистив для него место.

— В школе, — покорно ответил Бобби.

— Ты ходил в школу, парень? — огрызнулся Дважды-в-День. — Почему ты там, черт побери, не остался?

Он прикуривал одну сигарету от другой с тех самых пор, как они с Лукасом вернулись, и, казалось, был в еще худшем настроении, чем прежде.

— Заткнись, Дважды-в-День, — предложил Бовуа, — немного образования и тебе бы не повредило.

— С их помощью нас учили, как отыскивать дорогу в матрице, как получать доступ ко всякому барахлу из печатных библиотек, все такое…

— Тем лучше. — Лукас выпрямился, отряхивая несуществующую пыль с огромных розовых ладоней. — Ты когда-нибудь пользовался им, чтобы получать доступ к печатным книгам?

Он снял черный, без единой морщинки, пиджак; на крахмальной рубашке под ним ярко выделялась пара изящных темно-бордовых подтяжек. Лукас ослабил узел строгого черного галстука.

— Я не слишком-то хорошо читаю, — сказал Бобби. — Я хочу сказать, могу, но это работа. Ну да, я входил. Искал по-настоящему старые книги о матрице и обо всем таком.

— Так я и думал, — отозвался Лукас, подключая к консоли в основании проектора что-то вроде маленькой деки. — Счет Ноль. Прерывание на счет ноль. Старый программистский жаргон. — Он передал деку Бовуа, который стал вводить в нее команды.

Внезапно в экранном объеме проектора начали возникать сложные геометрические фигуры, выравниваясь вдоль почти невидимых плоскостей трехмерной решетки. Бобби догадался, что Бовуа набрасывает в киберпространстве координаты Барритауна.

— Будем считать, что синяя пирамидка — это ты, Бобби. Вот она. — В самом центре объема мягко запульсировала синяя пирамида. — Теперь мы покажем тебе, что увидели наблюдавшие за тобой ковбои Дважды-в-День. С этого момента ты видишь запись.

Из пирамиды выросла синяя пунктирная линия и побежала по линии решетки.

Бобби смотрел в экранный объем, видя себя, одинокого, в гостиной своей матери с «Оно-Сендаи» на коленях. Занавески задернуты, пальцы бегают по клавишам.

— Пошел ледоруб, — прокомментировал Бовуа.

Синий пунктир достиг стенки экрана. Бовуа нажал пару клавиш, и координаты изменились. Исходную декорацию сменил новый набор геометрических фигур. Бобби узнал нагромождение оранжевых кубов в центре решетки.

— Вот оно, — сказал он.

Из-за стенки экрана появилась синяя линия и потянулась к оранжевой базе. Вокруг кубов мерцали смутные плоскости оранжевого света, которые, когда линия подошла ближе, начали вдруг смещаться и пульсировать.