Лавей вздохнул.

— Я кое с кем поговорил на причале, но никто не подходит. Возможно, в Гавре нам больше повезет. По крайней мере, туда мы без помощника повара доберемся.

— Геркулес будет недоволен.

Недоволен — слишком мягко сказано. Повар-грек обладал тщедушным телосложением и поистине театральным образом выражал свое негодование. Впрочем, не только негодование.

— Кстати о недовольстве. Флинт, от твоей нахмуренной физиономии могут завянуть цветы. Мы на балу, и, ради Бога, не забывай, что тебя наградили титулом, а не присудили к заключению в турецкой тюрьме. Я сделал все возможное, чтобы научить тебя приличным манерам…

Флинт хмыкнул.

— …но тебе надо постараться улыбнуться. Одна из этих женщин так и сказала и еще сравнила тебя с дикарем.

«Дикарь», Флинт замер. Даже после стольких лет это слово было похоже на прикосновение острия клинка к спине.

— Которая? — отрывисто спросил он.

— Брюнетка в голубом.

Флинт легко отыскал ее взглядом. Она стояла среди других дам, но казалась отстраненной, словно окруженной тишиной. Волосы уложены в изысканную высокую прическу, пара завитков небрежно спадает на лоб. У нее было красивое лицо, если не считать вызывающе пышных губ, платье необычного голубого оттенка с большим декольте, открывавшим грудь, на длинной шее блестящий камень на цепочке. Она бесстрастно обмахивалась веером, ее рука выглядела словно чужая.

Однако ее глаза оказались поразительно живыми, а уголок полных губ презрительно приподнят. Что означало это презрение: презрение к себе, или к своим спутницам, или ко всем присутствующим?

Странно, но она вдруг напомнила Флинту его самого.

— Той даме скучно, Лавей. Я готов поспорить, что для мужчины нет ничего опаснее скучающей капризной богатой молодой англичанки.

— Не желаю спорить, Флинт. Мне бы хотелось дожить до утра.

Девушка и ее хорошенькая белокурая спутница с пером на шляпке внезапно двинулись в их направлении. На полпути к ним присоединился джентльмен.

— Черт побери! — Лавей выглядел изумленным. — Постарайся вести себя вежливо хотя бы в этот раз, негодяй, я чувствую, нам придется с ними танцевать.

— Прошу прощения, Лавей, — пробормотал Флинт. — Уверен, все дело в моих великолепных бедрах.

Верная своему обещанию, леди Перегрин с помощью, кузена своего мужа, который уже был представлен лорду Лавею и лорду Флинту, устроила их знакомство. Кузен поспешил уйти, как только стало ясно, что джентльменам придется пригласить дам на танец.

Зазвучала веселая мелодия вальса, и по залу закружились пары.

Лорд Лавей покорно поклонился Вайолет и леди Перегрин.

— Я был бы счастлив, если бы вы оказали мне честь и…

— С радостью, лорд Лавей, — спокойно перебила леди Перегрин и подала ему руку.

Ее рука застыла в воздухе, синие карл ни на браслете мерцали в свете люстры. Все с удивлением, а Вайолет еще и с обидой, смотрели на нее.

Леди Перегрин с самодовольным видом приподняла бровь.

К несчастью для себя, Лавей был джентльменом, поэтому взял ее руку и повел за собой.

Вайолет смотрела на них, закипая от гнева.

— Мисс Редмонд?

«Лавей». Именно это слово прокричала цыганка. И не случайно человек с таким именем появился в зале, когда она уже готова была умереть со скуки.

— Мисс Редмонд? — повторил голос.

Она вздрогнула и обернулась.

Высокий граф поклонился ей, протянул руку и выжидающе приподнял бровь.