– Ну хоть в чем то она не стала врать. – усмехнулся Борис. – Теперь она и вправду не сможет больше инициировать кристаллы, и много еще чего ен сможет. Но главное я рассказал ей правду, тот кусочек что её разум смог вынести. Ей, в отличие от вас, я могу доверять.

– Усыновите одного из многочисленных двоюродных племянников и дело с концом. – выпалил я, и вдруг заметил в глазах императора гнев вперемешку со страхом. – Вы не можете… почему?

– Беседа окончена, ты знаешь, что должен делать. – сказал Борис, но я уже ухватил за хвост вертевшуюся в голове мысль.

– Не можете, потому что вам придется для этого вернуться на престол и хоть на время возглавить страну. – быстро проговорил я, увидев в глазах императора что движусь в верном направлении. – А вы и это не можете сделать? Но почему? У вас полно сил, как выясняется есть верные помощники, пара месяцев пропаганды и волшебное спасение будет у всех на устах…

– Александр, остановись. – приказал император, но меня уже понесло.

– Если вдруг поверить вашим словам про заботу об империи и её гражданах – значит сев на трон вы навредите всем нам. – быстро проговорил я, создавая многослойную защиту и готовясь в любую секунду начать круговую оборону прессами. – Что плохого в том, что вы сядете на престол? Как вообще это может помешать хоть кому то, если не брать в расчет ваше прагматичное отношение к подданным.

– Довольно. – сказал Борис Владимирович, и я почувствовал мгновенно возросшую опасность, но не умер в огненной вспышке и не превратился в блин, чего не без причины опасался, а просто оказался заключен в конструкт цилиндр, спеленавший меня по рукам и ногам. Даже рот плотно закрывал удивительно стабильный пресс.

– Молчание – золото, так что держи свои мысли при себе. Я не вернусь на престол. И тебе его занять не позволю. – жестко сказал Борис, приблизившись ко мне. – И даже если сейчас ты считаешь это несправедливым наказанием, позже, когда ты сам станешь отцом, возможно меня поймешь. И в любом случае будешь благодарен.

Я безуспешно попытался разрушить конструкт собственным. Пробить прессом или создать на прижатых к телу кулаках когти ветра, но все они рассыпались под плотными конструктами императора, в которых, казалось, была бесконечная прочность. И все же они были обычными объёмными конструктами, а у меня было особенное оружие.

Не меч, не пробойник – они были слишком велики для цилиндрической тюрьмы. Но вот крохотный перстень кастет. Миг и он вспыхнул на моем пальце, разрушив оковы и подпалив мне кожу, пришлось тут же менять его конфигурацию, но через когда я выпрямился с огненным мечом в руках вокруг меня уже полыхало настоящее море, в центре которого спокойно, с нескрываемым интересом стоял император.

– Неплохо, чужак. Будь тебе на самом деле семнадцать я бы сказал, что ты гений. – усмехнулся Борис. – А так, кто его знает с какими сведениями ты пришел. Включая духовные практики. Но это не отменяет главного. Держи язык за зубами. Иначе навредишь не только себе, но и всем вокруг.

Миг, и пламя окрашивается в синий цвет, затем его языки вздымаются к самому потолку и начинают оседать крупными снежинками, быстро превращающимися в град, а затем и в бьющие по голове небольшие камушки. Еще миг, и наваждение исчезает вместе со всеми конструктами, и только валяющиеся на полу небольшие градины и песок напоминают о том, что все это вполне реально.

– Все стихии. – проговорил я. – Значит можно освоить их все.

– Ты даже не представляешь всех возможностей, одаренных в этом мире. – усмехнулся император.