– Пока мне сложно это осознать, ваше величество. Как только удастся, так сразу я передам в род и в государство и земли и войска, и титулы. Кроме, разве что, ордена, потому как он не может никому принадлежать. – ответил я.

– С Филаретом мы разберемся позже. – отмахнулся кончиками пальцев император. – Что с Генрихом? Или его ты тоже передать не можешь?

– Святой престол от него отказался, у меня есть ряд официальных бумаг относительно его дальнейшей судьбы. – ответил я. – Однако он и в самом деле мне всё еще нужен, для обмена.

– Для обмена на кого? – заинтересованно спросил Борис Владимирович.

– На что, ваше величество. На технологии, которые могли бы помочь исцелить моего друга. – произнес я. – Он спас меня, пожертвовав своим здоровьем, лишился конечностей и глаз…

– Грустная история, однако, при чем здесь обмен и Генрих? – чуть поднял бровь Борис Васильевич.

– Мы предполагаем, что на нас напал один из убийц общества Теслы. – осторожно высказался я. – Генрих же интересен принцессе Елизавете Прусской, которая, по моим сведениям, так же входит в общество.

– Интересные у тебя осведомители, Александр. – по новому взглянул на меня император. – И что же тебе ещё известно об обществе?

– Лишь общепризнанные сведения. – ответил я пожав плечами. – Что оно создано Николой Тесла для контроля изобретенных им устройств. Что постепенно из России переместилось в Англию, а затем в Америку. Что в его совете состоят крайне могущественные личности, в основном из правящих домов…

– Продолжай. – подбодрил меня Борис Владимирович, но я замолчал, догадываясь к чему все придет.

– Если вы очередной убийца, посланный обществом, то… я всё равно не сдамся. – сказал я, нахмурившись.

– Будь мы в обществе, за такое оскорбление я имел бы полное право не только лишить тебя права престолонаследия, но и отправить в ссылку. – холодно произнес император. – Мне казалось ты умней.

– Может я и не долго живу на этом свете, но навидаться успел всякого, ваше величество. – ответил я. – И меняющих личину перевертышей, и сверх сильных искаженных, и убийц способных одним криком ломать пространство. Можете оскорбляться, но пока я вижу в вас лишь угрозу. Возможно, потому что мир не давал мне иного и редко баловал.

– Тебе необходимы уроки хороших манер и культуры диалога, Александр. – покачал головой Борис Владимирович. – И это не угроза, а констатация твой необразованности и ограниченности. На твое счастье это поправимо и не противоречит моим планам и интересам России. Но переходить от оскорблений, обоснованных на страхе к оскорблениям, основанным на детской травме – плохое решение.

– Помолчу, может за умного сойду. – сказал я, чуть улыбнувшись.

– Для своего возраста, вполне. – усмехнулся император. – Твои знания общества весьма поверхностны, но даже так ты должен быть в курсе что оно не однородно. Нет одного управляющего или принимающего решения относительно всего происходящего в мире. То, что тебе известна одна личность совета и есть рычаг воздействия на неё – большая удача. Но желаемое ты не получишь.

– Почему? – спросил я, искренне не понимая в чем дело.

– Потому что… а ведь и в самом деле. – вновь улыбнулся император и подвинулся вперед, внимательно разглядывая мое лицо. – Даже черты лица изменились. Мой сын выглядел бы иначе. Меньше мускулатуры, менее выраженные углы… жаль я никогда не узнаю каким бы он мог стать, а ты, сколь не претворяйся, не он.