– Вы прекрасно понимаете, что десяти лет у нас нет. – поморщившись ответил я. – Даже года нет, хотя некоторое время я выиграл. Вот только одно дело – новая червоточина, я закрываю уже вторую. И совсем другое – устоявшиеся врата, через которые прет поток тварей… Нам нужна эта ракета.

– Мы сделаем всё возможное чтобы она взлетела с первого раза, и упала куда нужно. – заверил Краснов. – Но есть и хорошие новости, починка Петра Великого идет полным ходом. Вернее сказать – он уже на ходу и будет готов к бою всего дня через три.

– Три… – проговорил я, прикрыв глаза. – Летать он уже может?

– Да, но брони на нем пока нет, а она по объему замены составляет процентов семьдесят. – пояснил Максим. – Она модульная, поэтому будет относительно быстро, но с маневренностью линкора без неё никак.

– Ещё три дня. – я вздохнул, понимая, что мы опять не успеваем. – Готовьте, выхода всё равно нет.

– Как прикажете. – ответил Краснов, и я попрощавшись я вернулся во дворец, как раз успев к совещанию объединенного генерального штаба армии и флота.

– Добрый день господа, благодарю что подождали. – сказал я, усаживаясь на свое привычное место, и только затем почувствовав незначительный фон диссонанса. Гадать откуда он идет не приходилось – недавно здесь был Борис… надо от него избавляться и как можно скорее иначе у нас возникает ситуация двоевластия.

– Если позволите, ваше высочество, я начну. – произнес Мирослав, и по его сигналу на экране появился снимок. – Новый аэростат, предоставленный императорской академией, успешно совершил стратосферный перелет над Варшавой. Собственно, вот это место, ближе к центру коричневого пятна – бывшая столица Польского царства.

– Да, без подсказки и не угадать. – кивнул я, внимательно всматриваясь в снимки. Вместо разноцветной – зелено белой карты, привычной для глаз, предстал инопланетный пейзаж, в котором преобладал грязно коричневый и фиолетовый. Словно я смотрел на чужой мир, и картина мне совершенно не нравилась.

– Центральная часть составляет около ста пятидесяти километров в диаметре. Примерная глубина моря плоти – двести метров. – продолжал Мирослав. – К краю она существенно снижается, до двадцати тридцати метров, в зависимости от направления. В данный момент больше всего бродячих полей образуется на юго западе, но их продвижение удалось затормозить ковровыми бомбардировками.

– Расход боеприпасов? – оторвавшись от снимков спросил я.

– Промышленности удалось перестроиться, и мы получаем больше, чем уходит. – довольно ответил князь Лазарев.

– Хватает, ваше высочество. Но говорить о восполнении запасов рано. В случае обострения снарядов хватит на неделю, не больше. – возразил Мирослав.

– И обострение, как я понимаю, возможно? – уточнил я, и Суворов, кивнув, переключил снимки. При увеличении изображения появились обведенные желтыми и красными рамками размытые квадраты, почти такого же оттенка что и окружающее море плоти. Только когда переключились на следующий снимок я понял на что смотрю. – Сколько их там?

– Много, ваше высочество. Сотни, если не тысячи. – ответил Мирослав. – На поверхности только самые крупные суда, крейсерского класса. Но даже они могут скрываться в сердцевине Польской зоны.

– Они полетят? – спросил я, но генералы и министры лишь промолчали, переглядываясь, и слово вновь взял Суворов.

– Границу Германии ежедневно атакует от двух до пяти зараженных судов. Ни разу их не было больше десяти. – сказал Мирослав, переключив на другой снимок, где, по всей видимости, шел бой между пограничными войсками у обелисков и искаженными.