Совет не сильно приятный, зато понятный. Особенно в рамках пояснения «у нас уже пятьдесят лет никто не умирал». Значит процедура отработана до мелочей и умереть во время нее вполне возможно. Если нарушить общие рекомендации или процессы. Так что я совершенно серьезно решил не экспериментировать. А то мало ли… в этом то мире я еще не развился на столько чтобы переродится еще раз. Достигнуть просветления – дело не одного года.

После ужина нам выделили несколько часов свободного времени. Которое было очень тяжело использовать, учитывая засилье дежурных третьекурсников из рот которым не так повезло. Ни в карты не порежешься, ни тантрой не займешься. Единственная отдушина – медитация и как следует поспать.

А утром, не заводя на завтрак, нас загнали в актовый зал административного корпуса, где стояло пять закрытых кабинок, возле которых суетились медики и стоял караул из военных. Не знаю, почему я вчера решил, что она будет одна на всех?

– Внимание кадетов. Перед началом инициации, будет проведена общая присяга. – громко и четко, так чтобы слышно было даже на последних рядах, проговорил Строганов. – Правую руку на сердце, повторяем за мной. Свои ФИО произносите целиком, без сокращений. Начали. Я…

– Я, Иванов Александр Брониславович. обещаюсь и клянусь Всемогущим Богом, перед Святым Его Евангелием в том, что хочу и должен Его Императорскому Величеству Самодержцу Всероссийскому и Его Императорского Величества Всероссийского Престола Наследнику верно и нелицемерно служить, не щадя живота своего, до последней капли крови и все к Высокому Его Императорского Величества Самодержавству силе и власти принадлежащие права и преимущества, узаконенные и впредь узаконяемые, по крайнему разумению, силе и возможности исполнять… Клянусь!

– Клянусь! – хором проговорило больше пятисот человек. Василий удовлетворенно кивнул, закрыв небольшую книжечку.

– Вас вызывают. Расписываетесь в присяге, и проходите в указанную кабинку. – громко сказал Строганов. – Первый, урожденный Иванов, А.Б.

– Здесь! – тут же откликнулся я, благо по привычке занял первую парту и тут же подошел к наставнику. Несколько секунд искал себя в списке, на И, пока Василий не ткнул пальцем в нужную строчку значительно ниже. С.

Теперь я Суворов… уже? Получилось?

Неуверенно расписавшись, полностью написав фамилию и инициалы, я вошел в открывшееся мне черное нутро кабинки, но на входе меня одернули.

– Все металлические предметы, крестик, устройства и механизмы – снять. –  проговорил стоящий рядом с кабинкой мужчина в белом халате. Зайдя за ширму и раздевшись до трусов, не забыв снять браслет с ноги и вытащить наушник, я сложил все в пакет и оставил в специальном металлическом ящике.

В самой кабинке, полностью черной, выделялся только белый контур, в форме подошв. Ну и стул с невысокой спинкой, подлокотниками и эластичным ремнем на липучке.

– Последний зашел. – донеслось до меня снаружи. – Пристегнуться попрек груди, ноги поставить на контур, руки положить. Расслабиться. Двери закрыть. Герметизация. – с легким шипением дверь затворилась, стало совсем темно, ни огонька, а затем я услышал далекую фразу из за стены: – Поехали!

Глава 25

Первые несколько секунд ничего не происходило. Темно, спокойно, сижу расслабленно и никого не трогаю. Нельзя сказать, что пластиковый стул оказался особенно удобным, к тому же в помещении было прохладно. Но первое что меня стало напрягать – тишина. Даже в карцере было капанье воды и завывание сквозняков.