Кланяясь императору, кто слегка, а кто почти в пояс, военные и служащие начали выходить из зала.

– Сколько? – устало проговорил император, когда в кабинете остались только он и его самое доверенное лицо, его тень.

– Пятнадцать тысяч двести. – ответил советник, стараясь чтобы голос не дрогнул. Это было… слишком, и он это прекрасно понимал.

– Убери всю чернь, отпрысков дельцов и чиновников. – массируя двумя пальцами переносицу приказал император. – Ну?

– Все равно, больше трех с половиной тысяч, ваше величество. – чуть тише, но все так же ровно ответил советник. – Запасов даже на этот год не хватит.

– Безумная пакостная тварь. – прорычал самодержец, едва сдержавшись чтобы не ударить по столу, но все же взял себя в руки. – Сколько у нас есть?

– Если считать алмазный фонд и лабораторные запасы… если взять отбраковку… – начал перечислять советник. – Две тысячи триста восемьдесят кристаллов. Но далеко не все из них…

– Довольно. У княжичей не должно возникнуть вопросов. Так что начните с них… и не забудь про графа Суворова. Пусть инициацию осветят все СМИ, покажут, что в этом году кристаллы получают самые достойные. – проговорил император, чуть выдохнув. – О них и так в половине империи говорят, так используем это на благо страны.

– Но как же… там же есть чернь, ваше величество? – с едва заметным неудовольствием спросил советник. – Пусть на бояр хватит на всех, даже некоторым дворянам не выйдет пройти инициацию в этом году. А они рассчитывают на это. Будут недовольные.

– Так сделай чтобы не было! – гаркнул правитель, но тут же выдохнул и вновь помассировал переносицу. – Не мне тебя учить работать со СМИ. Кадеты должны получить лучшее. Так чтобы камеры засняли все, улыбки, новогоднее настроение, гордость… служба отечеству и все подобное. Ты знаешь. Иди!

– Слушаюсь, ваше величество. – поклонился советник, и вышел, аккуратно притворив за собой двери.

Император повернулся к окну, посмотрел на искрящую разноцветными гирляндами новогоднюю елку, установленную во дворе. Новый год… в ближайшее время подавить недовольство будет легко, пойдут слухи и кривотолки, но с ними справятся лояльные СМИ. А вот дальше… У него будет двенадцать месяцев, чтобы закончить эту войну. Любыми средствами. Иначе империя падет.

28 декабря. Суворовское училище.

– Что за блядЁвник вы устроили? Мондавошки беременные… отставить! Никаких беременных! Вы на службе государевой, или кто?! – лютовал Василий, ходя перед строем «лучших» кадетов. Не знаю, первый ли я начал, да это и не сильно важно, но вскоре выяснилось, что без пары из пятнадцати девушек, получивших место, осталась только Холодец, которая Мальвина, и ее ближайшая подруга. Остальные разбрелись по офицерским комнатам или просто поменялись местами.

Вполне возможно, что именно Мальвина на нас и донесла. Хотя может дело в том, что на третий день некоторые кадеты совсем охренели и начали меняться своими козырными местами с первым этажом женского общежития. Нет, могли хоть с третьим, но входить все равно приходилось через окна первого, так что именно там и спалили. Ну а уж когда дежурные пришли с проверкой, посреди ночи…

– Ржёте кони? – выдохнувшись за двадцать минут спросил Строганов. – Ну так пахать будете как лошади, с утра до вечера. Каникулы им хотели устроить… рождественские… никакого отдыха! Никаких отпускных! Вы у меня научитесь кузькину мать… Родину любить! А не друг друга!

– Но как же, ваше благородие. – попытался возразить новенький – кажется княжич Долгорукий.