Новый год… елка в зимнем. А ведь все это будет до инициации. Если его величество выделит этих… кадетов. Ну ничего, дедушка старый, но мудрый. Есть время подготовится. Этот прием будет для них самым запоминающимся. Первым и последним. После такого позора никто и никогда в высшем обществе их не примет. А уже если кто то из щенков попадется в жандармерию… пожалуй по такому случаю и пару бумажек не грешно спустить.

Через час нас вновь собрали, но теперь уже перед новеньким зеленым трехэтажным зданием с покатой металлической крышей. По бокам отделочные работы еще не закончились и было видно, как утепляют блоки пенобетона. Быстровозводимая конструкция на металлическом каркасе, но с тройным стеклопакетом.

– Называю фамилию, подходите, получаете ключи. – гаркнул Строганов, но даже его ор, холод и торчание на стадионе в течении часа не могли сбить все время появляющиеся на лицах парней и девчонок улыбки. – Абрамов. Алупкин, Баянов, Беляков… Иванов А. Б., Иванова К.З., Ивель, … Лисичкина…

– Веселого новоселья, и никакого алкоголя, утята. А то в следующий раз маршбросок будет на корячках. – предупредил Строганов. – Остальные будут расселены по старым корпусам. Стройся. за мной, шагом. Марш!

Не веря своему счастью, я посмотрел на ключи с номером комнаты. Нужно будет обеспечить дополнительные пять мест девчонкам, но даже так парни будут жить не в старых обшарпанных бараках, а в тех же корпусах что и старые группы алфавита. А сейчас мы… черт да это же наше здание!

Взбежав по короткой металлической лесенке, я вслед за остальными вошел в коридор первого этажа. И в то же мгновение мне в лицо пахнуло теплым воздухом с запахом еще не выветрившейся краски, свежей резины и дерева. Вытерев ноги о решетку при входе я пошел искать свою комнату, благо далеко идти не пришлось – 107а. При этом все двери до этого были заперты. Дежурный, медчасть… что то слишком жирно, я получается прямо у офицерских покоев. Но когда я открыл дверь в свою комнату у меня даже дыхание перехватило.

Одна кровать! ОДНА. Зато какая, большая, двуспальная, прямо как в выделенной комнате, в особняке Суворовых. Стены – вагонка, но тепло, и окно во всю стену. А перед ним стол. Нормальный учебный стол, со стулом. Длинный встроенный шкаф для книг, отделение для одежды, с зеркалом на дверце. Господи… отдельный санузел с душем!

– Ого, я то меняться койками хотел. – заглянув ко мне ошарашенно проговорил Шебутнов. – Судя по кровати ты тут один жить будешь?

– Саша? – донесся до меня голос Ангелины, и спустя всего несколько секунд ее рыжая шевелюра уже заглянула ко мне. – О, Саша! О о о…

– Ну. Как видишь… один я жить не буду. – усмехнувшись проговорил я, и товарищ, все поняв без лишних слов, удалился.

Михаил с тоской посмотрел на доставшуюся ему комнату. Непонятно, чему вообще радовались одногруппники. Крохотная, чуть больше четырнадцати метров, комнатка, с единственным столом. Кровать, полуторка, с плоским, даже не ортопедическим матрасом. Стены даже без отделки, будто в бане или в загоне для скота оббитые дешевой вагонной доской. А уж когда он заглянул в туалет… ни ванны, ни раковины. Лейка душа над унитазом – такого убожества он даже в зале ожидания на вокзалах не видел.

И здесь ему, наследнику одного из древнейших родов империи, придется провести полгода своей жизни? Михаил хотел плюнуть на все и отказаться от идеи, тем более после такого подлого мухлежа со стороны военных, и только слово, данное деду, его останавливало.

Доказать, что он лучший. Показать превосходство боярских родов над дворянчиками и чернью, а потом бросить Суворовым их подачку и посмотреть, как они утрутся, перед всей империей выбрав себе в наследники не лучшего, а доступного.