– Секунду. – нахмурившись произнес военный, и чуть отошел в сторону, достав свое устройство связи. Вот интересно, большинство служащих и военных используют именно палки на принципе резонанса, в то время как я видел и планшеты, и смартфоны, и даже большие экраны с тачскрином. Почему?

– Здравия желаю. Никак нет. Так точно. Вас ожидает кадет Иванов А.Б. Говорит вы приказали явиться на дисциплинарное взыскание. Есть. Слушаюсь. – военный сложил цилиндр и повернулся ко мне. – На сегодня вы свободны, кадет. В связи с проявленной честностью и занятостью поручика Строгонова ваше наказание снимается. Но постарайтесь более не попадать в такие ситуации. Вам понятно?

– Так точно. Есть, не попадаться. – улыбнулся я, козырнув, и военный, хмыкнув, покачал головой, ничего мне не сказав.

Довольный, и закончившимися промежуточными экзаменами, и тем, что наказание временно отложено, я вернулся в лагерь. Помня о предыдущем неприятном опыте, держал активированным и насыщенным праной третий глаз, и даже заметил странное движение в лесу, но слишком далеко.

В результате чуть не попался у самых палаток, где меня поджидала пусть не толпа, но существенная группа недовольных. Человек десять – в основном второкурсники, хоть и пару наших первачей я заметил. Лица у парней – в основном мрачные, ну хоть оружия и дубинок в руках нет, уже плюс.

– Кого ждем? – стараясь сохранять жизнерадостное настроение спросил я, на всякий случай активируя малый круговорот праны. Не понадобилось.

– Тебя, кого ещё. – усмехнувшись произнес Хорь, и выйдя вперед махнул рукой. Тут же из толпы вытолкали тщедушного паренька, которого я без труда узнал по лицу, но хоть убей не помнил по имени. Тот тщедушный засранец, которого я поймал на месте преступления в один из первых дней.

– Держи, это тебе. – сказал Хорек, недобро улыбаясь.

– Что «это», на кой ляд «оно» мне нужно и почему «это» вообще должно меня интересовать? – спросил я, мгновенно оценив затравленный взгляд подростка. Трусы бывают разного сорта, одни в критической ситуации рвутся на врага, другие же замирают и стараются слиться с местностью. Но есть и такие которые готовы для своего собственного спасения пожертвовать даже родной матерью.

– Ты вчера спрашивал, кто начал поднимать бучу по поводу протекающей крыши и распустил слух о переселении в палатки. – пнул замершего на холодной земле парня Хорь. – Это он. Но интересно тебе будет не это.

– А что же? – подняв бровь спросил я.

– Он уже неделю подбивает разных студентов, из наших. Сеет смуту, так сказать. Мол начали нас гонять, ничего не дадут взамен, только бьют и мучают. Отселили на холод из нормального здания. – перечислил Хорь, злобно скалясь. – Угадаешь, кто во всех наших бедах виноват?

– Тут даже думать не надо. – понимающе кивнул я. – Значит вот этот…

– Пидор. – подсказал Хорек, снова пнув стоящего на четвереньках засранца, и тот всхлипнул. – Не, это не ругательство. Есть подозрение что «это» было подстилкой у бывшего завхоза, а когда того сняли – решило тебе отомстить. А может из за неразделенной любви, как думаешь?

– Гхм… – я аж поперхнулся. – Ты бы о говно ноги не пачкал.

– И в самом деле. – уже собираясь в очередной раз пнуть скрючившегося засранца одернул себя Хорь. – Ну так что?

– Я принимаю твои извинения. Тебе же не лично он говорил, а кто то из доверенных лиц? Так что этого – к военным, с объяснением как оно было.