|
Я буду не в состоянии сделать, а главное на постоянной основе делать то, что нужно его сиятельству. – пожал я плечами и Мирослав понимающе усмехнулся. – И я, и вы понимаете – у меня есть то что невозможно отобрать, но я могу дать это сам. Добровольно. И больше того, то чего я прошу, у вас тоже отобрать нельзя, вы тоже можете мне это только дать, добровольно.
– Твою жизнь? – улыбнулся Мирослав, и в этой слабой старческой улыбке мне почудился акулий оскал. – Почему ты считаешь, что мы можем ее тебе дать? – Потому что вы до сих пор ее сохраняли, хотя для меня совершенно неочевидно почему вы это делали. Я видел, как вы ко мне относитесь. И это было странно. До последнего времени. – проговорил я. – Тем более странно – признание Романа во мне внебрачного сына Бронислава, незаконнорожденного. – О да, с тобой вообще связано слишком много странностей. – кивнул Мирослав, тяжело вздохнув. – Но чего ты хочешь? Чтобы мы выкинули тебя на все четыре стороны, оставили дворянином, но при этом отказались от тебя? Тогда твоя жизнь будет принадлежать только тебе и никому больше. – Меня это вполне устроит. Тем более что я собираюсь выиграть баронский титул. – пожал я плечами. – Надо же с чего то начинать. – Ты удивляешься почему тебе сохранили жизнь. – грустно усмехнулся Мирослав. – В начале, в самом начале, у нас было подозрение что ты цесаревич. Глупо, признаю, но немощное дитя в шелках – кто это еще мог быть… это было до того, как нашими войсками на территории Петрограда были вскрыты десятки лабораторий и ковенов культитстов. И там… да, там они находили таких как ты. Тощих, в шелках… но все они мертвы, а ты жив. – И вы решили, что я продукт культа Детей господних? – удивленно спросил я. – Не перебивай. – жестко сказал Мирослав. – Да, мы так и решили, а как еще мы должны были решить, видя твой рост, феноменальный и ничем не объяснимый? Дети не знают того, что знаешь ты. Дети не умеют и… дети не растут с такой скоростью, во всех отношениях. Мы должны были принять эту реальность и сдать тебя государю… да вот беда, по своей неосторожности я уже назвал тебя преемником Бронислава. Ты уже полгода носишь его отчество… – Если ты хочешь отказаться от наследия Суворовых, я только за. – проговорил Мирослав, холодно посмотрев на меня. – Если хочешь выйти из фамилии, не претендуя на титулы и земли – могу только приветствовать это. И я не знаю, кто ты на самом деле. Но покуда у Романа не родилось собственных сыновей, слово Бронислава – закон. Ты его честь и его выбор. Ты Александр Брониславович Суворов. – В таком случае я буду рад подарить вам еще несколько десятилетий беспокойства и с удовольствием сыграю на ваших нервах еще не раз. – усмехнулся я, подходя к кровати. – Дедушка.
КОНЕЦ КНИГИ
|
