– Решай сам. – пожал плечами Багратион. – Главное не показывай на людях что плохо к ней относишься, и, тем более что предпочитаешь другую веру. Тех потрясений что выпали на империю – достаточно. Не хватало нам только религиозных войн. Всё! Хватит о делах! Отмок, прогрелся? Пусть вода смоет усталость. А нам в этом помогут!

Багратион весело усмехнулся, хлопнул в ладоши, и в комнату начали входить девушки, в одних промокших простынях, на голое тело. Выглядели они очень соблазнительно, но где то внутри меня шевельнулся червячок недовольства, который тут же пропал, стоило очередной нимфе выйти вперед.

– Ты прелесть как хороша. – улыбнувшись проговорил я помывшейся и посвежевшей Ангелине, чьи длинные рыжие волосы спадали на плечи.

– Ха, я так и знал, что это будет верным решением. – усмехнулся, гладя на нас Багратион. – Но что же мы сидим в тишине? Музыку!

А в следующую секунду из соседнего зала, сквозь закрытую дверь потекла приятная мелодия. На столике возле бассейна появились фрукты, нарезанное мясо и вино, и вечер совершенно перестал быть томным.

Петроград. Летний дворец.

Петр, сохраняя на лице вежливую, даже приветливую улыбку, с ненавистью смотрел на развалившегося перед ним в кресле человека. Осознавать, что ты ничего не можешь сделать с хамом, от которого тебе еще и многое нужно, было сродни пыткам. Но как бывший наследник рода Морозовых он прекрасно умел держать себя в руках.

– Вы же прекрасно осознаете ситуацию. Моя сестра устранена от правления, ее род прервался, и как признанный император России я имею право на пробуждение. – проговорил как можно мягче Петр.

– Мы не согласны с этой позицией. – не скрывая ехидства ответил человек, одетый по последней лондонской моде. Сделав круг все вернулось к фракам, тростям и цилиндрам. Последний – черную прямоугольную шляпу, собеседник ловко крутил на пальце, словно фокусник, готовящийся к трюку.

– И в чем же состоит это несогласие? – сдерживая прущую изнутри ярость проговорил император.

– А какая разница? Обществу ничего от вас не нужно. Более того, даже вы не нужны обществу. – усмехнувшись ответил собеседник.

– МЫ, это Российская империя? – позволив уголку губ чуть дернуться спросил Петр. – Первая по количеству флота держава в мире?

– Вы, это непризнанный большинством государств правитель. – усмехнувшись ответил представитель общества. – Больше того, вас собственные граждане признают не все. А еще раз хоть намекнете на угрозу обществу, и мы применим пункт о сдерживании. Радуйтесь, что мы оставляем вам хоть одного одаренного способного к возвышению. Большинство обращающихся к обществу не имеют и того. И мы им отказываем.

– Как отказали семьям Эдисонов и Бушей? – усмехнувшись спросил Петр.

– Это всего лишь сохранение равновесия. – вернул ему улыбку представитель общества. – Чем меньше носителей дара возвышения, тем спокойней будет на Нашей планете. Заберите у сестры дар, или верните ей правление. Или сдохните оба, пропав вместе с вашей варварской, кичащейся силой империей. Нас устроят все варианты.

Через пятнадцать минут после ухода представителя общества Петр все же сумел окончательно взять себя в руки. Это была не просто, ведь клокотавшая в нем ярость требовала выхода, но император прекрасно помнил, к чему привела его прошлая вспышка гнева, и что все разгребаемые им дела – лишь ее последствия.

– Заходите! – приказал Петр, и в распахнувшиеся двери кабинета начали парами входить министры. Некоторых он был рад видеть, с другими ничего не мог пока сделать, третьи были скорее опасны, но полезны. Чертово равновесие. Может и правы были меньшевики, решив проредить знать?

– Хорошие новости, государь.