Петр поморщился. Он собирался держать побег Александра в тайне как можно дольше, но едва успел получить первую, и на данный момент единственную партию пробужденных камней резонанса. Ситуация была не катастрофическая, но стремительно приближалась к такому значению. Так что поимка мальчишки стала приоритетной задачей для всех тайных служб и жандармерии.

– Если твой сын сумеет его остановить и доставить в столицу – ты получишь свои земли. Но он нужен мне живой! – проговорил Петр. – Способ придумай сам. Усыпи, подложи ему девку… разберись с этим.

– Как прикажете, государь. – склонившись проговорил глава тайной полиции.

– Что у тебя? – заметив, как хмурится и мнется с ноги на ногу тесть спросил Петр. Вернувшийся в статус главы жандармерии Василий Михайлович Долгорукий нахмурился еще больше, но ступив на шаг вперед положил на стол императора папку. Открыв её, Петр несколько секунд смотрел на фотографии, пока не увидел дату.

– Если это шутка, то плохая. – проговорил государь, повернув папку, содержимым к министрам, и все увидели улыбающегося Александра Суворова, рядом со всем известной княжной на балу. Вот только… дата была сегодняшняя, бал проходил в Петрограде, и это шло вразрез со словами Багратиона.

– Мы бы не посмели, ваше величество. За ним наблюдали лучшие сыщики, но каким то образом он ушел от наблюдения… – проговорил Долгорукий.

– Превосходно… теперь у нас два Александра, в совершенно разных частях страны. – проговорил Петр, прикрыв глаза. – Впрочем, это возможность, если не для каждого из вас, то по крайней мере для одного. Мне подойдет любой.

Глава 9

– За моего боевого соратника, и дорогого друга барона Арилахского. – поднял тост Багратион. – Пусть дни его будут долгими, годы быстрыми, а жизнь полна испытаний и искушений! Ведь как не проявляется мужчина, как не в преодолении испытаний и совершении подвигов?! За Александра!

– За Александра! – ответила нам добрая сотня глоток. Празднование, начавшееся в банях, плавно перетекло на улицы города, и когда мы добрались до дома дворца Багратионов, народ уже стекался даже с окраин. И надо сказать не зря, когда я слышал выражение «выкатили» бочки вина, всегда воспринимал его как иносказательное. Каково же было мое удивление, когда я увидел, как из ворот дворца человек восемь выкатывают гигантскую бочку.

Столы ломились от свежих овощей, жаренного и вареного мяса, а народ и без моего прославления с легкостью находил поводы выпить. Тосты поднимались за князя Тифлиского, за славный род Багратионов, царей Грузинских, за здоровье наследника и прочее и прочее. Хотя и обо мне не забывали, особенно когда тост поднимал Константин.

Для моих бойцов поставили отдельный стол, но я настоял, чтобы они сидели вместе с обычными воинами, чем вызвал среди последних не малое уважение и одобрение. Хотя на самом деле цель такого смешения была крайне проста, и стоило нам с Василием оказаться рядом, как я приказал есть и пить только то, что употребляли солдаты и родичи Багратиона. Просто на всякий случай.

Ангелина держалась рядом, но и я, и она, прекрасно понимали, что на мероприятиях такого уровня посадить её на соседнее место будет значить слишком много, для всех, кто умеет смотреть. Не то что мне было не наплевать на мнение посторонних людей, с кем я сплю, но это поставило бы в неприятное положение и хозяина вечера.

Утро плавно перетекло в день, я оставался за одним столом с Багратионом, а вот ребятам приказал смениться.