Два пресса сзади, слева и справа, так чтобы я не мог отступить в сторону или уйти назад. Кинжал, получивший почти двухметровое лезвие, шел по диагонали, так чтобы зацепить почти со сто процентной вероятностью. И все это – на запредельной для человека скорости. Но не для меня.

Разбить правый пресс пробойником, встретить вражеский меч собственным, и чуть отойти, позволяя прессу, созданному противником ударить его же под локоть, на мгновение выводя из равновесия. Давид каким то чудом сумел в последнюю секунду вывернуть кисть с кинжалом, сбивая конструкт, и тут же атаковал меня несколькими узкими серпами, которые я едва заметил из за скорости.

Вот уж в самом деле, попал. Конструкты Давида, в отличие от всего с чем мне приходилось сражаться раньше, были на принципиально ином уровне. Скорее объемная фигура, чем просто сжатая плоскость. И это выражалось во всем, не только в дисках или в мече противника. Да что там, он умудрился отразить мою атаку сформированным у кулака баклером!

На секунду растерявшись от такого поворота, я чуть не потерял инициативу, и когда вновь попробовал перейти в атаку, столкнулся сразу с серией конструктов. Давид не только являлся выдающимся, по моим меркам, фехтовальщиком, но и тренировался долгие годы. А самое отвратительное – он видел мои конструкты так же, как видел их я. И когда противник понял, как я избегаю его атак, глаза Давида расширились от удивления.

И вот это оказалось моим шансом. Отбив кортиком лезвие кинжала я ударил врага старой заготовкой – ладонью Шивы. Тройной конструкт снес защиту противника, но в последнее мгновение джигит отпрянул, пропуская воздушные кулаки перед своим лицом, я же не замедляясь ни секунды ударил обратным взмахом, превращая кулаки прессы в лезвия серпов.

Враг поймал их на лезвие кинжала, но не сумел сразу рассеять, и отлетел в сторону. Рухнув на каменные блоки, он тут же перекувырнулся через плечо и вскочил, держа оружие наперевес. А затем прищурился и снова бросился вперед. Я увидел, как его аура мигнула и разом просела, потратив большую часть резерва за мгновение, но, учитывая сколько всего он создал – это было закономерно.

Со всех сторон в меня летели конструкты. Щиты преграждали пути к отступлению, за ними – летели диски, а под конец и сам Давид, высоко вскинув над головой кинжал, который держал двумя руками. Выхода не было. Шаг вправо, шаг влево, смерть. Так что я поступил единственным возможным способом. Прыгнул и попытался взлететь.

Рывок, и вот я уже в двух метрах над площадкой, над опускающим свой клинок Давидом. Он в последний момент понял, что разрезает пустоту, ухмылка победителя сменилась на его лице недоумением, он начал поворачиваться, но слишком поздно. Перевернувшись в воздухе вверх ногами, я использовал рывок еще раз, и кортик легко вошел в правое плечо противника, рассекая его до легкого.

С утроенной силой я приземлился врагу на голову и плечи, заставив рухнуть на каменные плиты двора. А затем поднялся, победно улыбнувшись. Вот только смотрели на меня окружающие совершенно не радостно, и в основном – через щели прицелов.

– Ты просто не оставляешь мне выбора, бидзжа. – проговорил Константин, покачав головой. – Огонь!

Глава 10

Я на автомате выставил два щита, удерживая их ладонями с обеих сторон, но только часть пуль полетела в меня. Штурмовики, по давно отработанной и выученной схеме прикрылись конструктами со всех сторон, но нас атаковала лишь часть джигитов. В основном – те кто пришли с Давидом. С другой стороны, люди Константина, били джигитов из числа сторонников Мухран Батони, не обращая на нас внимания.

Праздничный пир превратился в кровавую бойню, где определить кто свой, а кто чужой, не было никакой возможности. Треск пистолетов и глухие винтовочные выстрелы сливались в сплошную какофонию, и мне не пришло в голову ничего лучше, чем отпрыгнуть к своим ребятам, прикрыв их щитом, а после отойти в сторону.