– Посещение больных, бывших пленных, освобожденных с судна Гнев Аллаха. – сказал я, и лицо девушки на мгновение помрачнело.

– Боюсь посещать пациентов могут только родственники, или их доверенные лица по посменному разрешению, заверенному нотариусом. – вернув на лицо вежливую улыбку сказала администратор.

– Как хорошо, что все люди братья, а я здесь для того, чтобы выяснить все подробности их пленения. – улыбнулся я в ответ. – Эти люди – дарники, и на счет них всех действует соглашение между Российской империей и орденом Асклепия. Надеюсь, мне не нужно вспоминать конкретные пункты?

– У вас есть официальное разрешение от руководителя жандармерии Тифлиса? – решительно спросила девушка, уже начавшая порядком выводить меня из себя.

– Лучше, у меня есть разрешение и даже приказ от его сиятельства князя Багратиона, наместника и правителя этих земель. – перешел в наступление я. – К слову, от него у меня есть и еще одно распоряжение, о котором вы вероятно знаете, так что я позволю вам собрать бумаги и дам время, а сам посмотрю, что с освобожденными людьми. Или вы уже подготовили документы о передаче всех покушавшихся на его жизнь?

– Это громкое обвинение… – администратор наконец не выдержала, чуть вскинув носик, чтобы не выдать раздражения. – …громкое заявление для того, кто даже не представился.

– Так давайте не делать его публично, в приемном покое. – усмехнулся я, кивнув в сторону удивленных людей в очереди, во всю рассматривающих нашу компанию. Надо сказать она получилась достаточно пестрой.

Ангелина успела переодеться в легкое летнее платье, но на плече девушки висел армейский рюкзак, а между выдающимися грудями в открытую висел кулон дарника. Василий, со всей выученной жесткостью, стоял по струнке чуть позади моего правого плеча. При этом денщик не снял штурмовую кирасу, способную выдержать прямое попадание автоматной очереди, а на его поясе болталась кобура с выпирающим магазином пистолет пулемета.

Я же, хоть и переоделся, но как то постоянно забывал обзавестись ежедневной одеждой, так что снова был в кителе и штанах военного образца. Без знаков отличия и герба, но ткань была достаточно дорогой, чтобы понимать, что я не простолюдин. На левом боку в открытую у меня висел кортик, на правом – кобура автоматического пистолета, а за спиной внимательные люди могли заметить цилиндр гранатомета.

По сравнению с нашей троицей, одетые в обычную броню и хоть и удобную, но стандартную пехотную форму устаревшего образца, охранники уже совсем не выглядели грозными. Да и девушка администратор, которая должна была поставить на место любого выскочку, не переходящего за рамки дозволенного, явно не очень понимала, что с нами делать. Вроде она и в своем праве, а вроде в праве мы.

– Прежде чем войти на территорию больницы, вы должны сдать оружие. – решительно сказала администратор, пытаясь скрыть, что идет на уступки.

– Достать амулеты. – приказал я, и сам, расстегнув верхнюю пуговицу рубахи, продемонстрировал свой резонансный камень. – Мы все дарники, дворяне, на службе империи. Мы не должны сдавать оружие нигде на ее территории, если это прямо не обговорено в законе. Кроме того, будем откровенны, нам даже оружие не требуется чтобы пройти сквозь вашу охрану. Как, впрочем, и через тех уродов, что держали наших соотечественников в османском плену. И сейчас я задаюсь вопросом – А не удерживаете ли уже вы в плену дарников, подданных Российской империи?

– Они находятся на лечении, а не в плену. Являясь нашими пациентами, они приняли правила ордена относительно нахождения в стенах клиники.