– Не думаю, что это все, скорее девчонка просто схватила то что лежало в определенном ящике. А еще должны быть сейфы и прочее. Но главное не это. –  проговорил я, откинувшись на спинку кресла. – Они каким то образом прямо нарушают указы императора и соглашения с орденом, и при этом избегая последствий. Как?

– А что ты вообще знаешь об ордене? – чуть усмехнувшись спросил лежащий на подушках Багратион.

– Только самые общие вещи. – пожал я плечами. – Изначально в Женеве было создано движение красного креста. Затем в начале двадцатого века оно переродилось в орден Асклепия, у которого словно по волшебству появились клиники по всему миру, а теперь они еще и с дарниками договора на равных заключают.

– Не совсем на равных, иногда они даже в выигрыше. – едко усмехнулся Константин. – Но ты прав, с таким знанием будущего врага, единственное что можно сделать – эффектно проиграть.

– Больше в учебниках о них ничего нет, а стоит спросить кого нибудь о конкретике, так все выдают общие фразы, и то что с орденом лучше не связываться. – развел я руками.

– Значит сегодня в роли просветителя придется выступить мне. Хоть, честно признаюсь, такое для меня в новинку. – усмехнулся Константин. – Для начала, ты должен знать, что у ордена три штаб квартиры. Главная – в Женеве. Вторая по важности – в Лондоне, ну и последняя в Вашингтоне.

– И ни одной в России. – кивнул я.

– И не только в России, большая часть стран в мире – лишь имеют больницы и филиалы. – заметил Багратион. – Они собирают детей сирот, неодаренных и тех, от кого родители отказываются, увозя их в штаб квартиры и обучая там. И только после десятилетнего образования, распределяют по странам, обычно не совпадающим со страной рождения.

– Десять лет? Но для ребенка это же целая жизнь. – нахмурившись проговорил я.

– Именно. Все родственные связи, даже если они были, за этот срок обрываются. Появляется общность, которой медики следуют иногда до гробовой доски. – кивнул Багратион. – Но, как ты понимаешь, этого мало. Большая часть лекарств, да что там, все сложные лекарства – производятся именно в Швейцарии.

– Но этого же явно не хватит на весь мир. Что, ни одно государство не создало собственных клиник? Куда они могли исчезнуть? Были же местные институты и врачебные практики? – на всякий случай уточнил я.

– Были, конечно, были. – легко согласился Багратион. – До сих пор можно найти деревенских знахарок, фельдшеров и прочих лекарей. Вот только одно дело, когда тебя будет оперировать, при свете лампы, стальным скальпелем, очень увлеченный парень, изучавший анатомию по доступным источникам, и совсем другое – профессионал, которого учили на протяжении десяти лет другие профессионалы, и который потом стажировался еще десяток лет пока сам не стал ведущим хирургом.

– С фабриками по производству лекарств все еще проще, как их начали создавать в рамках красного креста полтора века назад, так они и остались в его составе. Почти во всех клиниках есть лаборатории, записи… некоторые из них даже удавалось захватить или украсть. Но последний такой случай был, когда Германия решила вернуть себе контроль над медициной и разграбила лаборатории. – не весело проговорил Константин.

– Не тяни кота за лапку, почему у них не вышло? – недовольно спросил я.

– Ну почему не вышло? Вышло. А потом они полгода лечили солдат зеленкой, йодом и стерильными повязками. Как то так получилось, что их лаборатории по производству антибиотиков постоянно взрывались или в них портились образцы. – ответил Багратион. – Орден – в первую очередь религиозная организация, основанная на очень светлых принципах.