– Беспристрастность, Нейтральность, Независимость, Братство, Единство, Равноправие, Гуманность. – перечислил их Багратион, загибая пальцы. – Думаю расшифровывать каждый не имеет смысла, все понятно из их названия. Но, как и в христианстве, есть нюансы.

– Ну да. Не убий, но если еретика – то можно. Не обман, но если не правоверного – то это даже благо. – кивнул я. – А раньше было вообще прекрасно: Убей отступника, сожги ведьму, повесь еретика.

– Вроде того. – усмехнулся Константин. – Они нейтральны для всех стран, кроме своей собственной. Собственно правительство Швейцарии больше чем на половину состоит из служителей ордена. Независимы внутри других государств, но не своего. Равноправны, но с одаренных денег берут куда больше. Гуманны ко всем, но только к тем, кто соблюдает соглашения с орденом. А в остальном… ну ты понял.

– И что мешает Российской империи создать эту отрасль с нуля? – прямо спросил я. – Можно же в конце концов переманить людей, найти не таких фанатичных, кого то подкупить, кого то соблазнить. Угрожать, похищать – в конце концов.

– Пробовали. Вот только я напомню – они тщательно воспитываемые фанатики, которых отбирают в раннем детстве. Нет, конечно, бывают исключения, но они лишь подтверждают правила. – ответил Багратион. – А кроме того, опыт, когда гигантские суммы и десятилетия сливались на исследования и разработку лекарств, а потом выяснялось, что твой ведущий специалист – двойной агент, которого ты на самом деле не завербовал, а он продолжал работать на орден.

– Это уже не орден, а тоталитарная секта получается, с накачкой членов высшим руководством. – нахмурившись проговорил я.

– И наркотиками. – кивнул Багратион. – По крайней мере ходят такие упорные слухи. Иначе сложно объяснить ломку, возникающую у тех, кто попытался выйти из ордена, или тех, кого из него похитили.

– Давай подытожим. У нас есть гигантская секта, состоящая из умных, преданных своей идее людей, которых на этом принципе воспитывают с детства, но на всякий случай еще и держат на наркоте. Все ее члены действуют в интересах «человечества», а кто сегодня у нас не входит в это понятие решают в одной из трех штаб квартир, и все они вне нашей территории. – начал перечислять я, загибая пальцы. – При этом больницей в Тифлисе руководит этнический турок, а пытавшаяся отравить тебя женщина была норвежкой.

– Скорее шведкой. – покачал головой Константин.

– Да без разницы. –  отмахнулся я, стараясь не упустить мысль. – Получается у нас на территории государства, гигантская чужеродная машина, которая оказывает влияние на обычных граждан, которых они лечат почти за бесплатно, но платим за это удовольствие мы сами. Так?

– В целом верно. – кивнул Багратион. – Только учитывай, что это не только у нас, но по всему миру.

– Кошмар… а я еще удивлялся, как у нас под носом может существовать секта поклонников монстров и чудовищ. – пробормотал я, схватившись за голову. – А она, оказывается, самая меньшая из наших проблем.

– Ну не все так плохо. – заметил Константин. – До тех пор, пока они придерживаются своих основных принципов, это и в самом деле инструмент мира. Сколько людей они спасли и спасают ежедневно в своих клиниках, госпиталях и сельских кабинетах – даже оценить сложно. Так что государства мирятся с небольшими сложностями по работе с орденом, из за его высокой эффективности.

– А что, если они начали изменять своим принципам? – спросил я, взглянув на Константина.