– Не имею представления, о чем вы, господин дознаватель. – честно ответил я. – Находясь в состоянии крайнего напряжения я просто ударил его со всех сил. Может он сам себя «коротнул» когда поставил щит в согнутом состоянии? К слову, разве то, что он попытался применить свой дар во время дуэли с неинициированным – не преступление?

– Преступление, при этом уголовное. – вместо Сергея, зло бросил мой преподаватель. – И у этого преступления больше пяти сотен свидетелей.

– С этим мы разберемся позднее, когда господин Беляков выйдет из состояния комы. – перебил его Сергей. – Сейчас же у нас на повестке куда более серьезное нарушение. Если выяснится, что студент Иванов не тот, за кого себя выдает – он будет отчислен с позором. Без шанса поступить в другое училище.

– Как может быть административный вопрос важнее уголовного? – спросил Гаубицев, посмотрев на безопасника. – У нас тут тяжкое преступление, а не мелкая шалость старшекурсников протащивших в училище блядей.

– Ни мы, ни вы уголовными преступлениями не занимаемся. – сухо поправил его Сергей. – Это дело жандармерии. К тому же, природа этого явления еще не понятна. Возможно, именно Иванов использовал Щит против Белякова и тем самым повредил его связь с Божественной материей.

– Неинициированный пятнадцатилетний задохлик? – показав на меня рукой, будто остальные не видели, переспросил учитель.

– Этот задохлик поборол троих на вступительном экзамене, отправил в нокаут уверенного середнячка группы А, и каким то образом вывел из строя лучшего студента третьего курса! – если в начале своей речи Ульянов говорил почти шепотом, то последние слова он проорал, не выдержав и вскочив с места. – КАК?!

– Я видел подобную технику боя на южной границе. – неожиданно произнес гладко выбритый мужчина. – Надо сказать выполнена она была в достаточно уверенной манере, так что, если бы не возраст и европейская внешность, я бы предположил, что перед нами шпион бритов обучавшийся вместе с гурками.

– Вы обращаете внимание на совершенно не важные детали, отвлекаясь от главного – этот подросток нокаутировал нашего чемпиона, лучшего бойца третьего курса. – сказал Сергей, ударив по столу и оборвав все разговоры. – Я не могу признать его победу честной, и ставлю под вопрос само проведение дуэли. Голосуем за.

– Прошу прощения, но это бред. – неожиданно для меня произнес усталый усач, как я начал называть про себя импозантного мужчину в костюме. – Пятнадцать лет, не инициированный, пробить щит? Нет, случай безусловно интересный, однако у нас есть записи, так что мы должны закрыть этот вопрос, отпустить кадета и внимательнейшим образом изучить все данные. Я против.

– Против. – тут же заявил Гаубицев.

– Значит мой голос решающий. – проговорил «боевик» посмотрев на поднявших руки Ульянова и Берегова. – Не знаю ваших резонов, господа, но на мой взгляд двух мнений тут быть не может. Парень победил дважды, при чем в дуэлях, в которых не должен. Я против не признания дуэли. Более того – считаю, что нарушений не было. Кто за? Так же трое против двух.

– Иванов, можете быть свободны. – махнув от себя ладонью произнес усталый усач, будто выгоняя неразумное животное из комнаты.

– Честь имею. – откланялся я, развернувшись.

– Да какая у тебя может быть честь? – донесся до меня недовольный голос Ульянова. – Господа, вы не понимаете, это же настоящее бедствие…

Дослушать что он хотел сказать мне не дали, к дверям подошло несколько старшеклассников из алфавита, и оттеснили меня в коридор.