– Мне только что доложили – ваши друзья уже дожидаются в бараках. К сожалению, с доставкой вам помочь не могу, пусть стараются другие. Всего доброго, юноша. Вам пора. – с улыбкой проговорил СИБовец.

– Благодарю. Еще раз прошу прощения, но я не запомнил вашего имени. – с надеждой спросил я.

– Все в порядке. Ведь я его и не называл. – вновь улыбнувшись сказал шпик. – Всего доброго… князь. Надеюсь, вы выдержите.

Больше задерживаться не имело смысла, так что я, зажав кристаллы в кулаке, выскочил в коридор, и едва сдержался чтобы не заорать во весь голос. Мои товарищи меня ждут? Не поможет с транспортом?

– Святая Мария, ответь на мои молитвы. – пробормотал я в пол голоса, скидывая одноразовый комбинезон, и быстро облачаясь в привычную одежду.

«Машина в пути. Василий не выходит на связь с вчерашнего дня, но об этом можете не беспокоиться». – быстро проговорила связная. – «Ваш дядюшка прибудет сам. Но вам придется все доставить до парковки. Приблизительное время прибытия – сорок минут».

Не говоря больше ни слова, я разложил кристаллы по разным внутренним карманам, и побежал в бараки, где меня уже, естественно, ждали. Ухмыляющийся во всю пасть Хорь сидел на больших картонных коробках, полностью забитых бумагой.

– Будет вам крыша. – на ходу ответил я, сгоняя товарища с документов. Несколько минут поисков – и у меня на руках докладная с результатами оценок нашего курса. – Твою ж мать. ПЕРВЫЙ КУРС, СТРОЙСЯ!

– Да не ори ты так, старшой, мы и так здесь. – отпрыгнув от моего вопля попросил Леха. – Что там?

– Слушайте настоящие оценки. И запоминайте, сейчас эти документы уйдут, но вы должны знать правду. – сказал я, и начал громко, пофамильно зачитывать результаты письменного вступительного экзамена.

В начале в коридоре царило радостное, приподнятое настроение. Еще бы, узнать, что не все вокруг тебя неудачники, некоторые по оценкам реально хороши. Затем – непонимание. Какого черта? Если столько отличных оценок – почему мы здесь. А под конец, когда я извлек ведомость групп учеников, попавших в А и Б – откровенная злость, переходящая в ненависть.

В принципе все понимали – нас бросили сюда на убой. Бросили, показательно, чтобы мы сгнили в холодном неотапливаемом дырявом бараке. Но до последнего были сомнения. Человеческий мозг так устроен что всегда пытается найти всему оправдание. И большинство детдомовцев просто списывали свою неудачу на то, что дети дворян и военных получили лучшее образование в детстве. Но сейчас…

Если в бараки коробки тащили под дождем, небрежно – главное, чтобы быстро и незаметно, то до стоянки мы шли большой толпой, несколько человек – в центре, с упакованным в дождевики ценным грузом. Остальные полторы сотни – по краям, чтобы никто даже не подумал к нам лезть.

– Сюда! – помахал нам рукой Роман, выглянувший из военного грузовика. Несколько гренадеров в доспехах и шлемах выскочило из кузова, забирая коробки. А сам князь Суворов младший, подошел ко мне, требовательно протянув руку.

– Пообещай, что они заплатят. – попросил я, глядя в глаза названного дядьки.

– Кто? – нахмурившись спросил военный.

– Все они, кто год за годом ломали систему, которая должна служить людям и государству. – четко проговорил я.

– Я не буду давать тебе новых обещаний. – ответил Роман. – Выполни свою часть, и когда повзрослеешь, сам решишь, что делать с виновными.

– Что будет с Меньшиковыми? – настойчиво спросил я.

– Все зависит от того, что ты передал. Если все подтвердится – им будет очень несладко.