Когда она вернулась во двор, ее уже ждал молодой конюх Том, державший под уздцы ее лошадку и своего коня.

Он подвел лошадь и помог Филиппе сесть в седло.

– Мы едем ненадолго. Я хочу посмотреть любимые места моей матери, о которых она мне часто рассказывала, – предупредила она Тома.

Он вскочил на своего коня, и они, выехав со двора, помчались по ухоженным пастбищам, где паслись тучные отары овец. Филиппа видела крестьян, начавших жатву на своих пшеничных и ячменных полях. Они показались ей довольными и счастливыми. Поместье процветало, несмотря на болезнь хозяина. Очевидно, управляющий честно выполнял свою работу, а может быть, и сэр Рис следил за порядком в имении.

Графиня, живя на чужбине, с тоской вспоминала, как она мчалась на своем коне по лесным проселкам совершенно одна, наслаждаясь свежестью и прохладой леса, прислушиваясь к лесным шорохам и пению птиц.

– Поезжайте к лесной дороге, ведущей на Ладлоу, – велела Филиппа Тому.

Он кивнул, и вскоре они мчались по широкой грунтовой дороге, в густой тени дубов и вязов. Здесь легко дышалось, легкий ветерок приятно холодил разгоряченное лицо, и Филиппа забыла о тревожных мыслях, внушенных ей не в меру осторожным Питером. Девушка натянула поводья, и кобылка пошла шагом.

Так они проехали несколько минут, наслаждаясь лесной прохладой, как вдруг услышали впереди какой-то шум. Том помрачнел и стал уговаривать хозяйку повернуть назад.

– Зачем, Том? Мы же в поместье моего дедушки! – возразила она.

Тот отрицательно покачал головой в ответ:

– Миледи, мне доверили охранять вас, и я должен сначала проводить вас домой, а потом уж разбираться, что здесь происходит.

Шум нарастал.

– Том, похоже, кто-то попал в беду. Мне, как внучке хозяина имения, необходимо самой разобраться, что происходит.

Она пришпорила свою лошадку и помчалась навстречу неизвестности. Тому ничего не оставалось, как последовать за своей смелой хозяйкой.

Голоса становились все громче и громче, она могла уже различить оскорбления и угрозы, которые выкрикивала разгневанная толпа. Филиппа оказалась на небольшой вырубке, на которой стояла хижина с соломенной крышей, построенная из тонких бревен, обмазанных глиной. Кучка людей толпилась вокруг грубо сколоченного забора и выкрикивала угрозы и ругательства, предназначавшиеся, по-видимому, обитателям хижины. Двое широкоплечих парней выломали калитку, взбежали на крыльцо и стали изо всех сил колотить в дверь хижины. Один из них обернулся к толпе, стоявшей у забора, и стал громко возмущаться, что им не открывают. Том протянул руку Филиппе, чтобы помочь ей спешиться, но она его опередила и спрыгнула со своей кобылки без его помощи.

– Не мешайте, Том. Я хочу понять, в чем тут дело. Мой дедушка ужаснется, когда узнает, что в его поместье происходят подобные вещи. Кто же здесь живет?

Том насторожился, когда несколько человек, окружившие хижину, услышали звонкий голос Филиппы и уставились на нее и ее спутника. По выражению их лиц было видно, что они недовольны появлением чужаков.

Это были местные крестьяне, одетые в домотканую одежду. Некоторые пришли с вилами. Среди них было несколько разъяренных женщин с красными от возбуждения лицами, и Филиппа поняла, что их будет нелегко успокоить.

– Миледи, нам надо немедленно возвращаться домой. Оставаться здесь очень опасно, – прошептал ей на ухо Том.

Потеряв интерес к чужакам, окружившие хижину люди снова стали выкрикивать угрозы и потрясать кулаками и вилами. Обитатели хижины не могли не слышать крики и оглушительный стук в дверь, но, видно, боялись выйти и оказаться один на один с разъяренной толпой.