|
Огонек приближался медленно и неравномерно; временами останавливался, порой отклонялся - то влево, то вправо, иногда вдруг, остановившись, внезапно принимался что-то вытанцовывать, уподобляясь блуждающему огню, затем спокойно двигался вперед, но вскоре сноса брался за свои выкрутасы. - Решительно, площадь Бастилии - необычное место, - сказал Бюсси. - Но будь что будет, подождем. И с этими словами он устроился поудобнее: завернулся в плащ и спрятался в нишу какой-то двери. Стояла темная-претемная ночь, и за четыре шага уже ничего нельзя было различить. Огонек продолжал приближаться, описывая самые причудливые круги. Но, поскольку Бюсси не был суеверен, он оставался в убеждении, что этот свет не принадлежит к таинственным блуждающим огням, которые внушали такой страх путникам в средние века, а исходит всего-навсего от фонаря, подвешенного к пальцам какой-то руки, а рука, в свою очередь, должна быть соединена с каким-то туловищем. Действительно, после нескольких секунд ожидания это предположение подтвердилось. Шагах в тридцати от себя Бюсси заметил черный силуэт, длинный и тонкий, как столб, постепенно силуэт принял очертания человеческой фигуры; человек этот держал в левой руке фонарь и то вытягивал руку с фонарем перед собой, то отводил ее в сторону, то опускал к ноге. Сначала Бюсси подумал, что незнакомец принадлежит к почтенному братству пьяниц, так как только опьянением можно было объяснить его странные телодвижения и то философское спокойствие, с которым он проваливался в грязные ямы и шлепал по лужам. Один раз он даже поскользнулся па подтаявшем льду: Бюсси услышал глухой звук, увидел, как фонарь стремительно полетел вниз, и подумал, что ночной гуляка, которого ноги плохо держат, тщетно пытается сохранить равновесие. Бюсси уже ощущал к этому «служителю Бахуса», как назвал бы незнакомца мэтр Ропсар, тот род сочувствия, который благородные сердца испытывают к пьяницам, оказавшимся поздно ночью на улице, и чуть было не бросился ему на выручку, но тут фонарь взмыл вверх с быстротой, свидетельствующей, что его владелец обладает гораздо большей устойчивостью, чем это можно было предположить на первый взгляд. - Ну вот, - пробормотал Бюсси, - кажется, впереди еще одно приключение. И так как фонарь возобновил поступательное движение и, по-видимому, направлялся прямо к тому мосту, где стоял Бюсси, молодой человек плотно прижался к стене. Фонарь приблизился еще на десять шагов, и в отбрасываемом им свете наш герой заметил удивительную вещь - у человека, который нес фонарь, на глазах была повязка. - Ей-богу! - сказал Бюсси. - Что за дикая затея играть в «холодно-горячо» с фонарем в руке, особенно в такое время и в такую распутицу? Неужели я опять сплю и вижу сон? Бюсси выжидал. Человек с завязанными глазами сделал еще пять или шесть шагов. - Господи помилуй, - прошептал Бюсси, - по-моему, он разговаривает сам с собой. Нет, он не пьяница и не сумасшедший. Он математик и пытается решить какую-то задачу. Эту последнюю мысль нашему наблюдателю навеяли слова, которые бормотал человек с фонарем. - Четыреста восемьдесят восемь, четыреста восемьдесят девять, четыреста девяносто, - тихо отсчитывал он. - Должно быть, где-то здесь. И таинственный незнакомец, приподняв повязку, подошел к двери дома, возле которого он оказался, и тщательно ее обследовал. - Нет, - сказал он, - дверь явно не та. Затем опустил повязку на глаза и снова зашагал, отсчитывая на ходу: - Четыреста девяносто один, четыреста девяносто два, четыреста девяносто три, четыреста девяносто четыре. |
