|
- Вот это как раз было бы делом непростым! Я только что вырвался из его когтей, проведя перед тем полгода в крепости Святого Ангела, и освободился точно таким же образом, каким вы три месяца назад вырвались из Бастилии. - Неужели местные жители захватили крепость Святого Ангела так же, как народ из Сент-Антуанского предместья взял Бастилию? - Нет, дорогой доктор, итальянский народ до этого еще не дошел Будьте покойны, настанет день, когда это произойдет; папству еще предстоит пережить ночь с пятого на шестое октября; в этом смысле Версаль и Ватикан скоро сравняются - Однако я полагал, что из крепости Святого Ангела нет возврата.. - А Бенвенуто Челлини? - Разве у вас есть крылья, как у него, и вы, словно новый Икар, перелетели через Тибр? - Это было бы чрезвычайно сложно, принимая во внимание то обстоятельство, что меня, для большей безопасности, поместили в глубокое подземелье. - И все-таки вы оттуда выбрались? - Как видите, коль скоро я перед вами. - Вам удалось подкупить тюремщика? - Мне не повезло: мой тюремщик оказался неподкупным. - Да ну? Вот дьявол! - Да... К счастью, он был не вечен: волею случая, - а человек более религиозный, чем я, назвал бы это волей провидения, - он умер на следующий же день, после того как он в третий раз отказался отпереть двери моей камеры. Его настигла внезапная смерть? - Да. - Ого! - Надо было кем-нибудь заменить его, и ему прислали замену. - А этот новый тюремщик не оказался неподкупным? - Едва вступив в должность, он в тот же день, подавая мне ужин, проговорил: «Ешьте хорошенько, набирайтесь сил: нынче ночью нам предстоит долгая дорога». Да, черт побери, славный малый не солгал. В ту же ночь мы загнали по три лошади и проскакали сто миль. - А что сказало начальство, когда открылся ваш побег? - Ничего. Начальник тюрьмы переодел труп первого моего тюремщика, еще не преданного земле, в оставленную мной одежду; он выстрелил из пистолета ему в лицо, бросил пистолет рядом с ним и объявил, что не известно, каким образом я раздобыл оружие и застрелился; доктор констатировал смерть, и тюремщика похоронили под моим именем; таким образом, дорогой Жильбер, я в полном смысле этого слова умер; сколько бы я теперь ни утверждал, что я жив, в ответ мне могли бы представить свидетельство о смерти и доказать, что я мертв; впрочем, никому не придется этого делать; в настоящую минуту мне очень удобно исчезнуть из этого мира. Итак, мне пришлось нырнуть в самые мрачные глубины, по выражению прославленного аббата Делиля, и вот я вновь появился, но уже под другим именем. - Не будет ли с моей стороны нескромностью спросить, как вас теперь зовут? - Меня зовут бароном Дзаноне, я - генуэзский банкир; я храню ценные бумаги принцев, - славные бумаги, не правда ли?., вроде тех, какие принадлежали кардиналу де Роану... Впрочем, ссужая принцев деньгами, я, к счастью, интересуюсь не материальной выгодой... Кстати, не нужны ли вам деньги, дорогой Жильбер? Вы ведь знаете, что мое сердце, как и мой кошелек, для вас сегодня, как и всегда, открыты. - Благодарю. - Может быть, встретив меня в костюме простого ремесленника, вы думаете, что обремените меня?.. Ну, это пусть вас не заботит; это всего лишь маскарад: вы знаете мой взгляд на жизнь: это нескончаемый карнавал, где каждый носит ту или иную маску. |
