Глава XXII

Два несчастных события с Иоанном Леви и Гильомом Монтегю, и отъезд графа Салисбюри в Маргат, а графини в замок Варк, прекратили празднества, происходившие в Виндзоре. Впрочем, и сам Эдуард недолго должен был пробыть в Лондоне. Он говорил, что желает осмотреть южные гавани, чтобы ускорить начатое им вооружение. Поэтому и выехал в тот же самый день, как и Алисса, не дождавшись возвращения своего посланного, и, казалось, был озабочен до того, что забыл важность дела, окончание которого было поручено графу Салисбюри, и об успехах этого дела Салисбюри должен был донести королю по возвращении своем в Лондон.

Последствия этого дела были точно те самые, каких ожидал граф. Оливье Клиссон и мессир Годефруа Гаркур скрепили подписью свое обещание, и по уполномочию сира Авогура, мессира Тибольта Монтморилона, сира Лаваля, Иоанна Монтобана, Аленя Квидилака, Гильома Иоанна и Оливье Брио, Дени Плесси, Иоанна Малара, Иоанна Сенедари, Дени Кайлака и сира Малетруа подписались и за них; поэтому Оливье Клиссон и Годефруа Гаркур в ту же минуту получили свободу; Салисбюри видел сам, как они сели на корабль и отправились в свое отечество. О смерти же Гильома Монтегю граф узнал только по возвращении своем в Лондон.

Граф любил своего племянника, как родного сына; но граф был рыцарь своего времени и имел сердце четырнадцатого столетия, то есть был таким человеком, который, подвергаясь сам ежедневно опасностям, считал смерть гостьей, которую должно встретить, несмотря на весь ее ужас, спокойно и благочестиво.

Почему и решился отправиться для представления подписанного обещания французскими баронами Эдуарду и, откланявшись королеве, в тот же день оставил Лондон.

Эдуард, соединявший в себе в одинаковой степени три редких качества того века: искусного политика, отважного воина и пылкого в любви рыцаря; во время празднеств, происходивших в Виндзоре, вел с одинаковым успехом три важные, совершенно противоположные одно другому дела.

Иаков Дартевель, которого мы в продолжение двух лет потеряли из вида, пользовался постоянно доверием и привязанностью добрых людей Ганда и поддерживал дружеские отношения с королем Эдуардом, даже более: Рютвер, благоразумно рассуждая, что союз с Англией по выгодам торговли необходим его соотечественникам по получаемой ими из Валлиса шерсти и из Иорского графства кожам, полагал, что не трудно будет его упрочить. И средством к продолжительному союзу полагал заместить молодым принцем Валлисским наследником Фландрии, Людовика Кресси. Потому что, по мнению Иакова Дартевеля, наступило время произвести в действие этот важный политический переворот, к которому, как писал он Эдуарду за несколько месяцев до празднеств, бывших в Виндзоре, умы были расположены.

Эдуард предвидел, что время этого переворота скоро наступит, почему и расположил все к его исполнению; полечив письмо от Иакова Дартевеля, он не открыл никому этой тайны, из опасения, чтобы ее не разгласили. По союзу дочери его с молодым графом Монтфорским, Бретань была на его стороне; по избранию принца Валлисского на место Людовика Кресси, Фландрия тоже должна быть за ним. И этими событиями осуществлялась исполинская мечта, которая могла только представиться воображению короля Англии; потому что, оставаясь на своем острове, он держал как будто в руках своих Францию; но для приведения в совершенное исполнение этого предложения необходим был в продолжение целого года мир. И он заключенным и подписанным договором с герцогом Нормандии обеспечил себя в продолжение этого года перемирием, которое должно было продолжаться до дня Святого Михаила 1346 года, то есть в продолжение восемнадцати месяцев.