Уверенный, что в начатых переговорах графом Салисбюри, в его отсутствии будет равный успех, как бы и в его присутствии; Эдуард обратил все свое внимание на Фландрию, и когда граф, спустя восемь дней до отъезда короля, прибыл в Сандвич, где он должен был найти Эдуарда, ему сказали, что король накануне отправился дальше с графом Суфольком, Иоанном Бомоном, графом Ланкастром, графом Дерби и многими баронами и рыцарями, которым он велел ожидать себя в этой гавани, не объявив им своего намерения, для которого они должны были собраться. Салисбюри сперва удивился, что его исключили из числа особ, избранных, вероятно, для исполнения важного предприятия, но зная, как скор был всегда Эдуард в своих решениях, он заключил, что какое-нибудь неожиданное известие было причиной поспешного исполнения этого предположения; почему и решился отправиться к графине в замок Варк и там ожидать повелений короля.

Граф, оставив берега моря, поехал сухим путем и продолжал путь тихо, потому что ехал без свиты совершенно один. И так как в те времена беспрестанных войн все рыцари имели обыкновение, находясь в пути, быть в полном вооружении, и коню графа трудно было, несмотря на всю его силу, нести двойную тяжесть всадника и его вооружения, так что через каждые десять или двенадцать миль Салисбюри принужден был останавливаться для отдыха. И не раньше, как на шестой день своего путешествия, с высоты, господствующей над Роксбургом, увидел наконец замок Варк. Замок казался ему в том же самом положении, в каком он его оставил; и сердце его стеснилось неизъяснимым чувством грусти при виде стен его, и это чувство было так сильно и непреодолимо, что вместо того, чтобы пустить коня в галоп, несколькими минутами ускорить свидание с возлюбленной своей Алиссой, он поехал шагом и приближался к месту ее пребывания с трепетом, как человек, которому грозит ужаснейшее неизвестное ему несчастье, в существовании которого убеждало только его предчувствие. Впрочем, никакая очевидная перемена не оправдывала этого предчувствия; флаг развевался на башне, часовые прохаживались по валу тихими и ровными шагами, что доказывало совершенное спокойствие внутри стен замка. Крестьяне, привозившие жизненные припасы, выезжали из главных ворот и разъезжались по окрестным деревням; Салисбюри, остановясь, хотел было спросить их, но о чем? Он сам этого не знал, и, победив эту слабость, убеждаясь представлявшимися взору предметами, что воображение его обманывало, он, понудив коня, поехал скорее, и через несколько минут достиг покатости пригорка, на котором построен был замок. Подъехав ближе, он увидел по знаку, данному часовым, что его узнали, почему и пустился поспешно по тропинке к платформе. Приблизившись к воротам, он нашел всех служителей, вышедших к нему навстречу; но не ожидал их он увидеть первых. Всегда Алисса первая встречала его, и поэтому ее одну искал он, но ее не было. Однако, как не скоро проехал он тропинку, ведущую к платформе, но, вероятно, успели ее известить о его прибытии. Разве ее не было в замке? Но где же ей быть? И первое слово, произнесенное им, было имя жены. Но, не отвечая ни слова, оруженосец, принимавший коня, показал рукой на замок; граф, страшась сделать ему еще вопрос, спрыгнул с коня и бросился во двор замка, тут опять он на минуту остановился, потому что и на крыльце, где он непременно надеялся ее встретить, не было графини, и обратил взор на окно, думая в одном из них ее увидеть, но все окна были затворены; тогда он пошел по лестнице так скоро, как только позволяло ему тяжелое его вооружение, и, взойдя наверх, бросился прямо к комнате жены.