— На этот раз потерпел, — ответила я, не сводя с него глаз. — От меня.

Мы пойдем в кабинет. Вряд ли он осмелится что-то сделать со мной в кабинете. После того как все улягутся, я убегу отсюда.

И когда мы, пожелав всем спокойной ночи, шли по коридору, я вдруг поняла, что с нетерпением жду этой партии. Хочу растоптать его. Унизить. Бедняжка Джудит. Она, конечно, не хотела, чтобы вечер окончился так быстро, но что я могла поделать? Вполне возможно, больше я ее никогда не увижу.

На этот раз Лоренс показал на мою правую руку, в которой лежал белый конь. Ничего, мне нравится играть черными. Разыграем французскую защиту.

Он двинул вперед пешку, и я, улыбнувшись, поставила свою на «е три».

— Вот как! — заметил он. — Французская защита. Интересно, насколько хорошо вы с ней знакомы.

— Знакома, и неплохо. Любимая комбинация моего деда. Как вы уже поняли вчера вечером, он отлично меня обучил, — пробормотала я, не поднимая глаз.

Пока он обдумывал очередной ход, я украдкой рассматривала грациозно склоненную голову с серебристыми нитями в темных волосах. И отчаянно хотела спросить его о своем отце, но лишь плотнее стискивала зубы. Просто у меня не было достаточно доказательств, а без них действовать трудно. Я здесь одна. Все слуги верны Лоренсу. И может, кроме его злосчастного камердинера Флинта, по дому слоняются другие злодеи.

Нет, лучше держать рот на замке, а ночью незаметно исчезнуть. К счастью, он не знает, что я обыскивала его спальню и ту ободранную келью и нашла письмо об отце.

Игра продолжалась. Я надеялась, что, разыгрывая полнейшую невинность, останусь в безопасности, хотя бы на время. Но что случится, если…

В задумчивости я легонько постукивала пальцами по подлокотнику кресла. Лоренс откашлялся. Мой ход. Пожалуй, тут уместна рокировка. Я потянулась к королю, в последний раз оглядела доску и едва не уронила фигурку. Господи, я едва не сдала игру, только потому, что напугана до полусмерти!

Приглядевшись, я поняла, что стоит мне сделать такой ход — и его конь возьмет в вилку мою королеву. Ловушка, которую не способен пропустить мало-мальски приличный игрок.

И тут я заметила, что он улыбается мне. Недобро и покровительственно. Внутренний голос предупредил меня об опасности. Может, стоит дать ему выиграть? Пусть утопает в самодовольстве. Пусть уверится, что я ничего не стою.

Нет. Не могу. Слишком силен сжигающий меня гнев… на него… на человека, обманувшего меня. Человека, который по какой-то неизвестной причине пылает ко мне ненавистью.

Придется показать ему, что с таким врагом, как я, следует считаться. Я сотру это наглое выражение с его физиономии! Он видел, как я рассеянна, и вообразил, что выиграет, потому что перед ним всего лишь женщина, которая в отличие от мужчины не способна мыслить логически.

Исход партии символизировал для меня победу или поражение в смертельной игре.

Он мгновенно заметил произошедшую во мне перемену, подобрался и сосредоточился. Хотел ли он разгадать мои мысли? Удивлялся ли столь внезапной серьезности? Не знаю. Он все время молчал.

Появился Брантли с чайным подносом и, видя, что мы полностью поглощены шахматами, тихо удалился, подкинув в огонь дров.

После десяти очередных ходов я получила преимущество и пошла в наступление, которое должно было кончиться поражением Лоренса. И двинула вперед коня. Сопротивление было бесполезным. Еще несколько ходов — и мой ферзь вместе со слоном взяли в плен его короля. Еще один ход конем — и все было кончено. Улыбнувшись, я взглянула ему в глаза и едва слышно выговорила:

— Шах и мат, сэр.

В этот момент я чувствовала, что способна покорить мир: сильная, непобедимая, несгибаемая.