Высоко оценивая национальную самобытность и, в частности, богатство присущих русскому языку выразительных средств, Белинский особо подчеркивает высокую способность его в новое время к усовершенствованию и развитию, к смене языковых норм под влиянием развития литературы и общественного сознания. Он неизменно отмечает устарелость языковых ограничений и стилистических предписаний сторонников классического и карамзинского направления. Отвергая пуристические запреты на новые слова, Белинский отстаивал необходимость пополнения словаря словами отвлеченного значения, выражающими важные понятия, терминами философского, социального порядка. Разграничивая задачи нормативного упорядочения языкового употребления («стилистики», по его определению) и стилевого многообразия живой русской речи (понятие «слога» как изменчивой и гибкой системы языкового выражения), Белинский особенно отстаивал от нападений пуристов стилевое своеобразие языка новейших писателей – Лермонтова и Гоголя, представителей «натуральной школы». Великое значение придавалось им Пушкину и его роли в развитии русского литературного языка (в отличие от обычных еще представлений о Ломоносове или Карамзине как законодателях современного языкового употребления). С явлением Пушкина, говорится и в рецензии, литературный русский язык приобрел новую силу, гибкость, богатство, свободу («развязность», «естественность»). Вместе с тем здесь идет речь и о живой эволюции языка и стиля самого Пушкина, о том, что развитие языка не может остановиться. Это дальнейшее развитие Белинский связывает со сферою «содержания», то есть с изменениями в семантической системе русского языка, со сферою выражения всего «общественного», «цивилизованного», «глубоко и тонко развитого». В противоположность тем, кто понятие народности ограничивал «простонародностью» и не видел принципиальной важности создания и непрерывного совершенствования литературного языка как языка культурного, отражающего ход исторического развития общества, Белинский горячо возражал против подмены понятия истинной демократизации литературного языка простым копированием разговорной речи низших социальных слоев, внедрением в литературу «маленько мужицкого слога».

Поддерживая идею тесной близости письменной и разговорной речи, необходимость развития живого разговорного языка образованного общества, Белинский вместе с тем критиковал тех, кто, подобно О. И. Сенковскому, подменял установкой на «разговорность» языка заботу о развитии его многосторонней стилистической системы, о расширении состава литературного языка, призванного выполнять многие социальные функции. Белинский, однако, подвергал критике и склонность к удержанию в языке традиционных книжных форм, уже чуждых живому речевому употреблению. Так, постоянным насмешкам подвергались с его стороны некоторые «славянизмы», которые считались необходимой принадлежностью поэтической речи. Борьбе с типично книжными элементами речи (сей, оный; неполногласные формы слов типа брег, младой и т. п.) Белинский уделял внимание на протяжении всей своей деятельности.

Высказанные в рецензии мысли подверглись нападению в статье помощника попечителя Московского учебного округа Д. П. Голохвастова «Голос в защиту русского языка», напечатанной в «Москвитянине» (1845, ч. VI, с. 47–134; подпись: Д). Белинский отвечал на нее в «Отечественных записках» статьей «Голос в защиту от «Голоса в защиту русского языка» (см. ее в наст. изд., т. 8).