Ким едва успела кивнуть, Элен говорила со скоростью станкового пулемета.

— Вы нашли этот предмет? — спросила Ким, с трудом дождавшись паузы в монологе Элен.

— И да, и нет, — ответила та. Она одарила Ким очаровательной теплой улыбкой. — Хорошая новость состоит в том, что я подтвердила предположение Кэтрин Стерберг: интересующий вас предмет пережил пожар 1764 года. В этом я абсолютно уверена. Запомните эти слова. Совершенно очевидно, что этот предмет хранился в покоях одного из преподавателей, который жил в городе, а не в Гарвард-Холле. Разве это не приятная новость?

— Я очень рада, — сказала Ким. — Нет, в самом деле, я очень взволнована тем, что этот предмет не погиб в огне. Но ваш ответ на мой вопрос прозвучал двойственно. Почему вы сказали: «И да, и нет»?

— Я имела в виду, что, хотя мне не удалось найти саму книгу, я нашла упоминание о том факте, что этот предмет был передан юридическому факультету для помещения его в библиотеку правовой литературы. Я также узнала, что возникли какие-то проблемы с тем, как именно классифицировать данный предмет, хотя из принесенного вами письма Инкриса Матера следует, что он имел какое-то отношение к Закону церкви. Между прочим, я считаю это письмо сказочной находкой и очень ценю ваше предложение подарить его Гарварду. Очень благородно с вашей стороны.

— Это самое меньшее, чем я могу отплатить за все те хлопоты, которые я вам причинила, — проговорила Ким. — Но что можно сказать о «произведении» Рейчел Бингхем? Кто-нибудь знает, что это такое?

— Такой человек есть, — ответила Элен. — Я покопалась в своих источниках и узнала, что это «произведение» было передано из библиотеки права на богословский факультет в тысяча восемьсот двадцать пятом году, сразу после того, как был построен Дивинити-Холл. Не знаю, зачем была осуществлена такая передача, может быть, это было связано с трудностями при составлении каталогов здесь, на юридическом факультете.

— Господи! — воскликнула Ким. — Какое путешествие совершила эта многострадальная книга.

— Я позвонила своей коллеге из библиотеки богословского факультета. Надеюсь, вы не против.

— Конечно, нет, — обрадовалась Ким. Она была очень довольна, что Элен взяла на себя инициативу.

— Имя моей коллеги — Гертруда Хавермайер, — сообщила Элен. — Это настоящая боевая секира, но у нее очень доброе сердце. Она обещала, что займется этим делом.

Элен вырвала из блокнота листок бумаги и написала на нем имя Гертруды и номер ее телефона. Потом достала из ящика стола карту гарвардского кампуса и очертила кружком здание богословского факультета.

Через несколько минут Ким уже шла по кампусу в нужном направлении. Она прошла мимо физической лаборатории, обогнула здание музея и вышла на Дивинити-авеню. Оттуда было рукой подать до места, где обитала грозная Гертруда Хавермайер.

— Так вот та причина, по которой я потратила весь сегодняшний день впустую, — произнесла Гертруда, когда Ким представилась. Она стояла за своим столом напротив Ким, воинственно уперев руки в бока. Как и предупреждала Элен Арнольд, Гертруда Хавермайер обладала суровым, бескомпромиссным характером. С другой стороны, ее внешность « опровергала ее внешнюю браваду. Это была маленькая седовласая женщина, смотревшая на Ким сквозь трифокальные очки в проволочной оправе добрыми глазами.

— Мне очень жаль, что я побеспокоила вас, — виновато проговорила Ким.

— Как только мне позвонила Элен Арнольд, у меня не было уже ни минуты на мою основную работу, — пожаловалась Гертруда. — Этот вопрос отнял несколько часов.

— Я от души надеюсь, что ваши усилия не пропали даром, — робко заметила Ким.