Мужчина летел буквально пару секунд, но Сергею показалось, что прошла вечность. Истерический крик завис в воздухе…

Описав какой-то странный полукруг, тело рухнуло на плиты мостовой. Из-под головы растеклось огромное пятно крови. Все буквально залило этой кровяной волной.

Кто-то из толпы бросился вперед. Подошел и Аджанов. Мужчина лежал лицом вниз. Из-под его головы растекалась по плитам, буквально фонтанировала кровь. Вдалеке послышался громкий звук сирен милицейских машин.

Сергей поднял глаза вверх. В окне третьего этажа, том самом, откуда выбросился человек, он увидел искаженное ужасом белое лицо редактора, которое сморщила уродливая гримаса какого-то непонимания и отвращения. Было ясно, что редактор долго не сможет прийти в себя.

Аджанов все-таки рискнул подняться наверх. Улицу перед киностудией уже заполнили сотрудники милиции. С редактором он столкнулся на лестнице. Тот замахал на него дрожащими руками:

— Потом, потом…

Сергей вошел в открытый кабинет. В нем все было, как прежде — обычный стол, машинописные листки, которые сквозняк разметал по полу.

Зачем он здесь? Аджанов остановился, понял, что не может больше находиться в этом месте, и ушел прочь. Внизу все еще толпились люди.

Редактор что-то говорил сотрудникам милиции. Тело, уже покрытое брезентом, грузили в «скорую помощь». Увидев своих знакомых, Сергей пошел к ним.

— Это Василий, монтажер, — пояснил режиссер, занимающийся съемкой каких-то партийных короткометражек.

— Что он делал в кабинете редактора? — Аджанов изо всех сил пытался держать себя в руках.

— А хрен его знает! — пожал плечами режиссер. — Ворвался в кабинет, стал что-то орать, как ненормальный. Затем взобрался на подоконник и бритвой перерезал себе горло.

— Как бритвой? — ахнул Сергей. — С высоты же упал!

— Да кто разобьется с третьего этажа? — пожал плечами режиссер. — Ну, ноги себе сломал бы, и только. Выжил бы, идиот. Но он перерезал себе горло, потому и умер сразу. Видел, как из него кровища хлестала?

— Видел, — вздохнул Аджанов, — видел. А я думал, что это из головы разбитой.

— Да какая голова! Из горла перерезанного. И бритву с ним рядом нашли. Так что…

— Но зачем? — От всего этого по телу Сергея вдруг волнами прошел ледяной, морозный холод. — Зачем? — повторил он.

— Белая горячка! — В разговор вмешался третий знакомый, оператор. — Говорят, пил страшно. Только вышел из запоя и головой повредился. И вот.

— Давно он на киностудии работал? — Аджанов вдруг подумал, что совсем не знал этого человека, избравшего такой ужасающий способ смерти.

— Васька? Да лет десять уже. Больше, чем все мы.

— И он в монтажном цехе был?

— Монтажер, — подтвердил оператор, — ну, так, посредственный. Вечно раскадровку путал.

Сердце Сергея вдруг остановилось, а потом ухнуло вниз. Он вдруг понял жуткую вещь: смерть человека по имени Василий произошла в точности так, как он записал в одном черновике сценария! Он все-таки его записал — тогда, много месяцев назад, когда редактор раскритиковал первый вариант «Гранатового дома».

От этой мысли его буквально выворачивало наизнанку. Ведь и имя Василий он предсказал. Василий! А он совсем не знал этого человека! Как могло такое произойти?

На киностудии больше делать было нечего. Еще немного потоптавшись и наслушавшись страшных, но глупых рассказов, Аджанов решил вернуться к себе.

В комнате открыл письменный стол, принялся рыться в черновиках… Этого черновика не было.