Емельянов ворвался внутрь. Картина, представшая перед ним, была именно такой, ради которой он шел сюда. На огромной кровати лежали трое: начальник уголовного розыска Тищенко и две несовершеннолетние девчонки, почти дети. Зрелище мерзкое и ужасное.

— Так, что это у нас? — Довольно, как кот, объевшийся сметаны, замурлыкал Емельянов, после того, как несколько раз щелкнул карманным фотоаппаратом. — Связь с несовершеннолетними. Какая это у нас статья, Дмитрий Николаевич? Протокол составлять будем?

— Я… я… — Тищенко стал белым, руки затряслись, казалось, его вот-вот хватит удар.

— Девки, встать, одеться! — скомандовал Емельянов.

Привыкшие подчиняться, малолетние проститутки равнодушно выползли из постели и стали одеваться.

— Возраст! — рявкнул на них опер.

— 14, — ответила первая.

— 16, — отвела глаза в сторону вторая.

— Не врать! — снова рявкнул он.

— Ну… 12, — сказала девчонка.

Емельянов вывел малолеток в коридор, сдал своим людям.

— Перепишите их данные, а я здесь кое с кем потолкую.

Затем снова вернулся в комнату.

— Связь с несовершеннолетними — раз, посещение незаконного притона разврата — два, наверняка при обыске найдутся наркотики — три, сопротивление работникам милиции — четыре… — принялся перечислять Емельянов. — А какой резонанс в партийных органах? Какой удар для семьи? Вот сейчас оформим задержание и… Данные девчонок и показания Катерины уже у меня на руках. Ни одно КГБ не отмажет. Кстати, туда в первую очередь информация и направится.

— Емельянов!.. — диким голосом взвыл Тищенко.

— Моя спецоперация была согласована заранее, рапорт вообще датирован вчерашним числом… — снова принялся Константин.

— Чего ты хочешь? — не выдержал Тищенко. — Денег, повышения по службе, чего? Ну, погубишь ты меня — тебе что, станет легче жить?

— К тому же, постоянное посещение этого места, — словно не слыша, продолжал Емельянов. — Катерина даст показания, что в этом месяце ты был здесь четыре раза, это пятый. Адреса прочих проституток мы выясним.

— Ты все равно мне ничего не сделаешь, — наивно попытался сопротивляться Тищенко.

— Уже сделал! — рассмеялся опер. — Разве ты не понял сам, что уже по уши в дерьме? И кто будет тебя защищать? Первым человеком, который узнает обо всем, будет твоя жена! И ты догадываешься, как она настроит твоих покровителей?

— Чего ты хочешь? — снова протянул Тищенко.

— Связь с малолетними проститутками, притон в Аркадии, наркотики, — продолжал усмехаться Емельянов, — и так по-глупому попасться мне в руки!

— Я тебя уничтожу, — Тищенко сжал кулаки.

— Это что, сотрет информацию, которую ты уже сделал публичной? За дверью два моих человека! Свидетели, — едва не расхохотался в голос Константин.

— Мы можем договориться? — Несмотря на сжатые кулаки, руки Тищенко продолжали дрожать. — Чего ты хочешь? — как заведенный снова спросил он.

— В первую очередь, чтобы ты закрыл рот, — ответил Емельянов. — Думаю, мы сможем договориться.

Через полчаса Константин и его люди вернулись обратно в автомобиль. Проституток они отпустили, с Катерины взяли денег, которые в машине разделили на троих. А Тищенко остался лежать в кровати и плакать — на крючке у Емельянова, теперь уже на вечном крючке.