Миновав холл, мадам бодрой трусцой припустила вверх по широкой каменной лестнице и к тому моменту, как достигла третьего этажа, наконец‑то соизволила остановиться. А дождавшись запыхавшуюся меня, в очередной раз окинула полным осуждения взглядом и, фыркнув, проворчала:

— Как заголяться, так они пожалуйста, а как время бедной старой женщине сэкономить, так не дождёшься. Ползают, понимаешь ли, как беременные черепахи…

Вот после этих слов я в прямом смысле слова съехала по стеночке, притулившись к которой пыталась отдышаться, и истерически заржала. Да, на меня многое навалилось в последнее время. Да, я всё это стоически переносила и в истерики вопреки ожиданиям не впадала, но сейчас…

Я конечно знала, что вообще‑то черепахи яйцекладущие, и особым увеличением живота по причине наличия панциря не страдают. Но почему‑то перед глазами возникла совсем иная картинка: ползёт этакая брюхатая черепаха, лапками в воздухе сучит, пытаясь оттолкнуться…

— Смешно ей, посмотрите, — возмутилась старушенция. — Ух! Была б моя воля… никакого слада с этими малолетками… — не прекращая брюзжать, мадам рванула дальше.

А я что? Бегу–у-у! Отстать как‑то не хочется. Бедная тёзка по клетке летает как теннисный мячик. По первости‑то она пыталась изворачиваться и цепляться лапками за прутки клетки, а теперь поняла безнадёжность этого гиблого дела и, просто свернувшись клубочком, обхватила передними лапками головку, да так и катается.

— Воть! — настолько резко затормозив, что я в неё врезалась, известила старушенция и указала на дверь с очень не понравившимся мне номером шестьсот шестьдесят шесть. — Больно хороши хоромы для такой пигалицы, — словно бы меня рядом и не было, рассуждала Каргуля. — Но да других и нема боле. Так что живи уж, так и быть, туть. Эх…

С этими словами старушенция схватила меня за руку, развернула её ладонью вперёд и приложила к отделанной светлым деревом двери.

— Добро пожаловать, Княгиня Екатерина, — послышался откуда‑то напевно мелодичный женский голос, и под ошалевшим от этих слов взором старушенции дверь распахнулась.

— Княгиня? — растеряв всю язвительность, словно уточняя, переспросила мадам.

— Княгиньа Екатерина, — честно поправила её я, и так же как все здесь делали слегка склонила голову.

Ну а что? Мне здесь жить. Долго ли коротко, но враги мне совершенно ни к чему.

— А ну коль княги–иня–я, — так и не обратив внимание на разницу в звучании, повторила старушенция. — Входите, дорогая