— Русскому офицеру, товарищ старший лейтенант. Там не указано было, что он белогвардеец.

— Значит, царскому служаке. Хотя точно известно, что на Фактории наши зажали группу белогвардейцев, рассчитывавших, что за ними придет шведское или английское судно. Но даже если и царскому…

— Витус Беринг, чьим именем названы море, пролив и остров в Тихом океане, тоже был царским офицером, капитан-командором русского флота. Но его имя почему-то появляется на всех советских картах. Как и открывшего Антарктиду Беллинсгаузена, адмирала русского флота.

Эти аргументы озадачили Загревского, он замялся и, выдержав неловкую паузу, недовольно проворчал:

— Ну, ты, не по чину грамотей! Интересно, где это ты грамотёшки поднабрался? Да еще такой вот, старшине заставы по рангу не положенной?

— Разрешите искупаться, товарищ старший лейтенант, пока совсем не похолодало, — решил Ордаш не нагнетать атмосферу, полагая, что начальник заставы и так прекрасно знает, что он окончил мореходное училище, и уж о ком о ком, а о походах Беринга и Беллинсгаузена обязан был знать. И, не ожидая разрешения командира, начал поспешно раздеваться.

15

У восточной оконечности полуострова Рыбачий две пары истребителей, прикрывавших группу «Викинг» со стороны материка, ринулись в атаку на звено русских, патрулировавшее подходы к портам Полярный и Североморск, позволяя таким образом основному звену самолетов все дальше уходить в предночное поднебесье Баренцева моря. Место этого, «ударного», звена, заняло теперь звено прикрытия, четыре машины которого готовы были встретить любой самолет, сумевший прорваться сквозь порядки «ударников». Именно они на подлете к мысу Святой Нос устроили карусель над двумя советскими судами, шедшими в сопровождении миноносца.

С этого часа в свите основной транспортной группы оставались лишь патрулировавший в нескольких милях впереди, по курсу, морской разведчик, и два штурмовика морской авиации. В сравнении с транспортно-бомбардировочными громадинами «Ю-52» и «Черной акулой», дальность полета этих машин была ограниченной, поэтому до базы «Северный призрак» они могли дойти, только если не придется вступать в бой.

— Меняем курс и нацеливаемся на полуостров Канин, — прозвучал в наушниках слегка приглушенный, бархатистый голосок командира «фокке-вульфа» обер-лейтенанта Шведта. Слишком хорошо привыкнув к своему хрипловатому басу, фон Готтенберг с трудом представлял себе, каким образом человек с «ангельским голоском» Шведта мог оказаться первым пилотом этой мощной «летающей крепости». — Как и условлено, ориентир — мыс… Ну, этот, как там его называют, штурман?

— Канин Нос, — язвительно подсказал фон Готтенберг.

— Вот-вот, даже географические названия у этих русских какие-то дурацкие, — проворчал Шведт. — Канин Нос, Мезенская губа…

— Хотите предложить русским картографам свои собственные названия, обер-лейтенант? Нет, воздержитесь? Тогда следите за тем, — тыкал он затянутым в кожаную перчатку пальцем в расстеленную на планшетке карту, словно пилот мог видеть ее, — чтобы как можно аккуратнее пройти над полуостровом, в двадцати милях от поселка Канин Нос, и войти в залив с нелюбимым вами названием Чешская губа.

— Вам повезло, оберштурмбаннфюрер: за штурвалом — самый «аккуратный» пилот 5-го воздушного флота. А возможно, и всей дальней авиации рейха.

— Но в залив входить — тоже в двадцати милях юго-западнее мыса Микулкин, — сурово напомнил этому поднебесному аккуратисту оберштурмбаннфюрер.