— Нет смысла в разведке, если не пользоваться ею.

— Может быть, они придут к этому, — сказала Мария. — Но пока они колеблются.

* * *

За две недели до Рождества в Варшаве шел снег. Таня провела субботний вечер одна. Стас никогда не объяснял, почему он не может прийти к ней. Она никогда не бывала в его квартире, хотя она знала, где он живет. Поскольку она представила его Камерону Дьюару, Стас не говорил ни о чем, что имело бы отношение к армии. Таня объясняла это тем, что он выдает секреты американцам. Он уподоблялся заключенному, который весь день хорошо ведет себя, а ночью роет подземный ход для побега.

Но это была уже вторая суббота, которую Таня проводила без него. В чем причина, она не знала. Она что — надоела ему? Иногда женщины надоедают мужчинам. Единственным мужчиной, который оставался постоянной частью ее жизни, был Василий, и она никогда не спала с ним.

Она почувствовала, что скучает по нему. Она никогда не позволяла себе влюбиться в него, потому что он не пропускал ни одну женщину, но ее тянуло к нему. Что ей нравилось в мужчинах, как она начала понимать, так это смелость. В ее жизни были три самых важных мужчины: Паз Олива, Стас Павляк и Василий. Так уж получилось, что они были чертовски хороши собой. Но они также были смелыми. Паз противостоял мощи США, Стас выдавал секреты Советской армии, а Василий бросил вызов власти Кремля. Из этих троих Василий больше всего будоражил ее воображение, потому что он написал потрясающие произведения о Советском Союзе, когда он голодал и мерз в Сибири. Как он сейчас, думала она, что пишет? Вернулся ли он к своей прежней жизни Казановы или остепенился?

Она легла в кровать и стала читать «Доктора Живаго» на немецком — роман все еще не издавался на русском, — пока ее не начало клонить ко сну, и она выключила свет.

Ее разбудил стук. Она села и зажгла ночник. Времени было половина второго ночи. Кто-то колотил в дверь, но не в ее дверь.

Она встала и выглянула в окно. Машины, припаркованные по обеим сторонам улицы, накрыл свежевыпавший снег. Посередине улицы кое-как стояли две полицейские машины и БТР-60, как их ставят силовики, которые могут делать все, что захотят.

Удары снаружи сменились громыханием, словно стену дома крушили отбойным молотком.

Таня надела халат и вышла в коридор. Она взяла карточку аккредитованного корреспондента ТАСС, лежавшую на столике с ключами от машины и мелочью. Она приоткрыла свою дверь и выглянула на лестничную площадку. Там ничего не происходило, кроме как двое ее ближайших соседей также высунули головы из своих квартир.

Таня оставила дверь открытой, подставив к ней стул, и вышла. Громыхание разносилось с лестничной площадки этажом ниже. Она посмотрела через перила и увидела людей в военной камуфляжной форме пресловутой полиции безопасности. Ломами и кувалдами они выламывали дверь Таниной подруги Дануты Горской.

Таня закричала:

— Что вы делаете? Что происходит?

Некоторые из ее соседей тоже закричали. Полиция не обращала на них внимания.

Дверь открылась изнутри. За ней стоял муж Дануты, в пижаме, очках и с испуганным видом.

— Что вам нужно? — спросил он. Из глубины квартиры слышался плач ребенка.

Полицейские ворвались в квартиру, оттолкнув с дороги мужчину.

Таня побежала вниз по лестнице.

— Вы не имеете права! — выкрикнула она. — Вы должны предъявить документы.

Из квартиры появились два рослых полицейских, таща с собой Дануту с растрепанными волосами в ночной рубашке и в белом махровом халате.

Таня загородила собой им дорогу и показала пресс-карточку.

— Я — советская журналистка.

— Тогда прочь с дороги, — сказал один из полицейских.