Вот тогда они его и убьют.

Только, ради бога, без каких-либо срывов.

На коротком отрезке пути Фадлалла будет проходить мимо припаркованных у тротуара одна за другой машин. В одной из них находилась бомба. Камерон не знал, в какой.

Где-то поблизости скрывался человек, который должен был привести в действие взрывной механизм. Как Камерон, он наблюдал за улицей и ждал аятоллу. Камерон пробежал глазами по машинам и выходящим на улицу окнам и не заметил человека с взрывателем. Это хорошо. Убийца умело скрывался, как ему и следовало.

Саудовцы заверили Камерона, что не пострадает никто из ни в чем не повинных прохожих. Фадлаллу всегда сопровождали телохранители: некоторые из них непременно получат ранения, но они всегда не позволяли обычным людям близко подходить к их лидеру.

Камерон сомневался, можно ли так точно предсказать взрывное воздействие бомбы. Во время войны гибнет и гражданское население. Взять, к примеру, женщин и детей, убитых в Хиросиме и Нагасаки. Конечно, США воевали с Японией, что не может идти в сравнение с Ливаном, но Камерон убеждал себя, что применяется тот же принцип. Если несколько прохожих получат порезы и синяки, цель все равно оправдывает средства.

Все же число прохожих не оставляло его в покое. Машина, начиненная взрывчаткой, более подходила к безлюдному месту: Здесь снайпер с мощной винтовкой подходил бы больше.

Сейчас слишком поздно.

Он посмотрел на часы. Фадлалла опаздывал. Это раздражало. Камерону хотелось, чтобы тот поторопился.

На улице вдруг стало много женщин и детей, и Камерон удивился почему. Потом он понял, что они выходили из мечети. Видимо, был какой-то особый семейный случай: мусульманский аналог собрания матерей. К сожалению, они заполонили всю улицу. Не пришлось бы отменить взрыв.

Сейчас Камерон надеялся, что Фадлалла появится даже позже.

Он внимательно посмотрел по сторонам, разыскивая глазами старающегося быть незаметным человека с механизмом, по радио приводящим в действие взрыватель. На этот раз ему показалось, что он заметил его. В трехстах метрах напротив мечети в боковой стене многоквартирного дома было открыто окно на втором этаже. Камерон не заметил бы этого человека, если бы послеполуденное солнце, движущееся по западной половине неба, не сместило тени и не осветило фигуру. Камерон не мог различить черты человека, но он понял, что выражала его поза: напряжение, собранность, настороженность, испуг. К тому же человек двумя руками держал предмет, который мог быть транзисторным приемником с длинной антенной, — вот только никто так отчаянно не вцеплялся в транзисторный приемник.

Из мечети выходило все больше и больше женщин, некоторые из них были в головных платках-хиджабах, а другие — в скрывающих всю внешность паранджах. Они шли по тротуару в обоих направлениях. Камерон надеялся, что скоро эта толкотня закончится.

Он посмотрел в сторону дома Фадлаллы и, к своему ужасу, увидел, что аятолла выходит в окружении шести-семи человек.

Фадлалла, небольшого роста старик с длинной белой бородой, был в белых одеждах и круглой черной шляпе. Лицо его выражало тревогу и интеллект, он слегка улыбался чему-то, что сказал сопровождающий его человек, когда они вышли из дома и пошли по улице.

— Нет, — вслух сказал Камерон. — Не сейчас. Не сейчас!

Он посмотрел вдоль улицы. Тротуары были все еще заполнены женщинами и девочками — они разговаривали и смеялись, вo всем их облике чувствовалось воодушевление, какое бывает у людей, выходящих из священного места после торжественной службы. Они исполнили свой долг, освежили свои души и были готовы продолжать земную жизнь в предвкушении вечера, ужина, разговоров и веселья в кругу семьи и друзей.

Но кому-то из них суждено вот-вот умереть.

Камерон выскочил из машины.

Он отчаянно замахал руками в сторону дома, в окне которого маячила фигура человека с взведенным радиокурком, но ответная реакция не последовала.