— Расскажи мне, — выдохнула она. — Расскажи мне… Где ты был… Все это время… С той последней встречи… Когда ты заходил ко мне… С запахом водки.

На секунду Костя невольно улыбнулся. Ему вспомнился тот день: как он бродил под ее окном и не решался, и потом принял где-то в кафе для смелости, и зашел к ней, и как она была холодна с ним. А вот теперь оказывается, в тот день она почувствовала его легкий перегар.

— Я уезжал, — сказал он. — Ведь я приходил прощаться. Но там, где я находился, ничего хорошего не случилось. Об этом не стоит даже рассказывать. Да я и не могу. Потому что это не только моя тайна, но и еще нескольких людей.

— Хорошо, можешь не рассказывать, — шепотом согласилась Маша. — Главное, что ты вернулся.

— Да, наверно, это главное.

— Ты знаешь, с тех пор я думала о тебе… Нет, не с тех пор, а всегда…

— Я тоже все время думал о тебе, — сознался Костя.

На ее бескровном лице промелькнула едва уловимая улыбка.

— Как странно. Какие мы…

Маша опять закашлялась. Лицо ее исказилось. Но оно почему-то показалось Косте забавным, и он испугался этого чувства.

Тут в палату вошел доктор. Он осуждающе поглядел на Муконина. Тот опустил глаза. Доктор приблизился к захлебывающейся кашлем больной и налил ей воды из графина. Девушка приподняла голову и сделала несколько глотков. Кашель отпустил. Маша вздохнула со стоном и откинулась на грязную подушку.

— Коллега, нам пора! — сказал доктор в сторону Кости.

И это прозвучало неожиданно громко, как колокол церкви среди полуденной суеты города. Одна больная даже заворочалась, из-под одеяла появился морщинистый лоб в седых пепельных космах и моргнул черный глаз.

Костя взял теплую Машину руку и крепко сжал.

— Ну все, до завтра, — еле слышно произнес он.

Но Маша поняла и кивнула головой.

На следующий день после пробуждения Костя отказался от спиртного. Приняв кружку черного кофе, он собрался и вышел из дома. По дороге в больницу Костя купил букет — две оранжевые и одна красная герберы (он вспомнил, как она говорила, что это ее любимые цветы). В придачу Костя взял фрукты, какие нашлись в магазине — яблоки.

Но доктор встретил его с серьезным, скорее угрюмым лицом.

— Вряд ли сегодня что получится.

— А что такое? — Костя нахмурился.

— Вашей больной ночью стало значительно хуже.

— Она в сознании? — В груди у Кости похолодело.

— Да, но у нее частичная амнезия. Смутное ощущение реальности. Плюс одышка, тахикардия и… Я боюсь, что вот-вот начнется отек легких.

— Тогда я тем более должен ее видеть.

Доктор глубоко вздохнул.

— Даже не знаю, что с вами делать.

Костя было потянулся к кошельку, но врач сделал упреждающий жест рукой.

— Да что вы, в самом деле думаете, что я только из-за этого? Чего ж я, не понимаю, что ли, черт возьми?! — он вдруг вскипел, и Костя удивился, что он, с виду спокойный, может так поменяться.

— Одевайте халат! Пойдемте, — приказал доктор.

Маша действительно выглядела куда хуже, чем вчера. Глаза ее, некогда живые, озорные, полудетские, — Костя хорошо запомнил их такими, — глаза ее стали стеклянными. Если накануне в них еще что-то теплилось, то теперь все затухло. Вырисовывающийся под кожей череп и бледный, чуть желтоватый цвет лица навели Костю на дурные мысли.