— Тут это, дело с китаезами, — поздоровавшись, лениво протянул он в динамик смартфона. — Надо на стрелку съездить.

— Да? — Костя помрачнел. — А что такое?

— Они кипишуются. Мы же их кинули, получается. Бабло срубили, а землю под ЦеРПАН отдали. Нужно съездить, утихомирить, оттянуть как-то дело, понимаешь? Займись, а?

Костя тяжело вздохнул и повторил про себя адрес места встречи. Прибыть туда требовалось в ближайшие полчаса.

Муконин прикурил сигарету и отправился ловить такси. Служебную машину ему давали крайне редко. Впрочем, таксистов в голодном Екатеринбурге было, что тараканов в бесплатной ночлежке. И брали они очень дешево — слишком большая конкуренция.

Костю сразу подхватила юркая Тато Квадро дамского красного цвета, чем-то похожая на перевернутую детскую ванночку. За рулем сидел бывалый мужичок в кепке, с классическим шрамом на правой щеке, с вороватым зеркальным взглядом. Мужичок учтиво молчал. И пока неслись по холмистым улочкам в пункт назначения — заброшенный завод на окраине города, — Костя думал о своем.

Предыстория дела весьма напрягала Костю. Китайская община из подконтрольного поднебесной Новосибирска обосновалась на Урале, и пока что мирно сосуществовала с местными русскими. И даже заплатила валютой за плодородные земли в сорока километрах от столицы, и оформила договор долгосрочной аренды. Китайцы хотели эту территорию освоить и производить сельскохозяйственную продукцию, поскольку русские аборигены там давно опустили руки, и большей частью подались в город. Но, получив деньги, правительство, а точнее, Комитет Пухова, отвели эту землю под Центр Реабелитации Пивных Алкоголиков и Наркоманов — ЦеРПАН, который планировался, как натуральное хозяйство с долей экспорта сельхозпродукции в Екатеринбург. Нужно было начинать какие-то социальные программы в новоиспеченной республике, — хотя бы эту, задуманную в регионе еще до ядерной катастрофы. И теперь китайцы пытались заселиться, а их не пускали местные зачинатели ЦеРПАНа, вооружившиеся охотничьими винтовками, дескать, пока не увидим мандат от земельного комитета…

Костя так и не решил в пути, какие аргументы выдвинуть вместо мандата. Плохо, когда нет ничего за душой.

Таксист тормознул свою Квадро около безлюдной, пугающей проходной с облупившейся зеленой краской.

— Подождешь здесь минут двадцать, заплачу еще столько же, — сказал Костя и сунул бумажку достоинством в сто бон.

Водила вяло кивнул и отвернулся в окно. Этот — трепаная лошадь, подумал Костя, никуда не денется, дождется.

С пренебрежением толкнув вертушку, которая скрипнула в ответ, Костя пересек пустую проходную и мерным шагом двинулся по территории завода. Китайские представители ждали в большом металлопрокатном цехе с разрушенными стенами.

Блики серого неба огромными пауками застыли на ржавых станках. Муконин для внутреннего успокоения нащупал в кармане любимую зажигалку, точную копию «Малыша». При случае сойдет за настоящий, как всегда подумал Костя.

Трое низеньких китайцев в черных плащах стояли у карусельного агрегата с развороченной задней бабкой. Один впереди, двое — чуть поодаль, в виде охранников, в черных очках, руки в карманах. Кто его знает, что у них там, в карманах? Вот болваны! Что они задумали? Не могли по-человечески приехать в Комитет для выяснения отношений? Передний китаец сделал два шага навстречу и заговорил.

— Ви Муконин? (Костя кивнул.) Здрасте. Меня зовут На Ху, а эти — мои парники.

Костя чуть не поперхнулся от вырывающейся изнутри усмешки, но вовремя сдержался. Зато это как-то сразу привело его в норму, и он почувствовал себя на коне. У На Ху было круглое лицо, отдаленно похожее на Луну, и еще у него были умные, но злые глаза.

— Очень приятно.