| Вторая часть содержала, главным образом, общие на всех государств синхронистические исторические таблицы (почему и называлась «каноны») и разъясняла вопросы хронологические, причем указываемы были и главнейшие события всемирной истории. Оригинал этого труда Евсевия давно уже был затерян. Известна была лишь вторая часть в латинском, Иеронимовом, переводе, но в последнее время отыскалась и первая часть (впрочем не в законченном виде) хроники Евсевия в армянском переводе (в этом же переводе найдена и большая часть второй книги Евсевия, известной прежде только по Иеронимову переводу). Вот относительно этого-то труда Евсевия и установилось было мнение, что Евсевий скомпилировал его на основании Африкана. Но в настоящее время это мнение оказалось не более как легкомысленной иллюзией. Чем больше изучается хронография Африкана, тем больше открывается, в какой незначительной зависимости находился Евсевий от своего предшественника. Этим результатом наука обязана прежде упомянутому нами немецкому ученому Гельцеру. Гельцер в своем труде, посвященном хронографии Африкана, именно во втором томе (изд. в 1885 г.), ясно раскрыл, как много превосходит Евсевий Африкана. Это должно сказать как о первой, так и о второй части хроники Евсевия. В первой части Евсевий, не указывая, где и в чем он не согласен с Африканом, подвергает этого последнего решительной критике. И не удивительно, Евсевий был много богаче источниками, чем Африкан. В этой части можно находить лишь самое небольшое влияние Африкана на Евсевия. Здесь у Евсевия так много нового по сравнению с Африканом, что последний явно отодвигается на второй план. Гельцер в особенности удивляется оригинальности и смелости Евсевия по вопросу о предмете очень запутанном — о хронологии эпохи судей израильских. Вообще, сравнивая то, что сделано Африканом и Евсевием для разъяснения истории иудейского народа, Гельцер говорит: «сделанное Евсевием должно исполнять нас глубоким уважением в отношении здравого такта и исторического смысла этого ученого мужа. Евсевий смотрит здесь с некоторою гордостью на Африкана — и он прав, потому что его работа во всех отношениях превосходит работу его предшественника». Еще больше похвал расточает Гельцер второй части хроники Евсевия (каноны). Эта часть, по его словам, «покрывала Евсевия славой в течение целых веков; она же служит и для нас фундаментом каждой хронографической работы. «Здесь в заслугу Евсевию можно поставить то, что он еще решительнее, чем Африкан, раскрывает историческое значение избранного народа иудейского среди самых культурных народов древности. Если с появлением Христа стало очевидным, что спасение от иудеев вышло, то благодаря трудам Африкана и, еще более, Евсевия христианская наука к этому прибавила афоризм: и истина (историческая) тоже единственна у иудеев; Гельцер воздает великие хвалы Евсевию за то, что он свои синхронистические таблицы начинает с Авраама (с которого начинается более достоверная история), а не с Адама, как у Африкана. «Если бы от труда Евсевия ничего не сохранилось, — говорит немецкий ученый, — кроме случайной заметки, что Евсевий начинает историю датою жизни Авраама, то и этого было бы совершенно достаточно, чтобы дать понятие об историческом смысле этого умного мужа». Евсевий совершенно перестроил хронологию Африкана, потому что он доказал, что многие исторические личности библейской истории жили не в такие древние времена, как думал Африкан. По вопросам библейской хронологии, по Гельцеру, наука и в настоящее время не далеко ушла от Евсевия. Вообще, сравнивая Евсевия и Африкана, Гельцер не без пафоса пишет: «Африкан ничего не приобретает чрез сравнительное изучение его с Евсевием. Чем больше будем заниматься изучением трудов того и другого, тем больше чашка весов Евсевия станет перевешивать чашку весов Африкана; и это такой результат, которого я меньше всего ожидал и к которому я пришел путем насилия над самим собою». Итак, открывается, что нет оснований утверждать, что Евсевий находился в литературной зависимости от Африкана. |
