Валентин уселся так далеко от нее, насколько мог, сложив руки на груди. И хотя она была очень рассержена, выражение его глаз заставило ее заколебаться. Не многие люди решались противоречить маркизу Девериллу. Не много вещей задевало его. А характер маркиза проявлялся редко и был крайне неприятным. Несомненно, Элинор сама разбудила в нем этот нрав, даже если ее братья и добавили значительную часть топлива для его разогрева. Но при этом Элинор была в ярости, и сразу по нескольким причинам. Она не лгала ему, в конце концов. На самом деле, маркиз был единственным человеком, которому она не лгала. А вот он не смог бы заявить такое же по отношению к ней.

— Ты сделала кое-какие вещи для меня более трудными, чем нужно, — заявил он.

Элинор готова была взорваться.

— Трудными для тебя? Я доверяла тебе, Деверилл.

Он фыркнул.

— Кажется, это была твоя ошибка.

В течение нескольких мгновений девушка смотрела в его глаза, пытаясь выяснить раз и навсегда, кем же был настоящий Валентин Корбетт, как будто кто-то мог когда-либо надеяться на то, чтобы полностью разгадать эту загадку. Прежде у девушки было четкое ощущение, что именно с ним она была в ту ночь у пруда для крещения, а сегодня он куда-то пропал. Но ей нужно было поговорить именно с ним, а не с этим нахальным, циничным повесой, который никогда не даст ей прямого ответа.

— Я не собираюсь рыдать и заявлять тебе о том, что ты использовал или опозорил меня. Я с широко открытыми глазами согласилась на этот опыт.

— Это ободряет, — прокомментировал маркиз.

— Помолчи. Я еще не закончила. — Девушка сделала вдох. — Все, что я хотела — это маленькую частичку свободы, одно приключение.

— Я и дал тебе это.

— Нет, не дал. Все время пока ты заявлял, что ты мой друг и симпатизируешь моим чувствам, ты следовал приказам Мельбурна. Хотя я уверена в том, что он не знает подробностей. — Если бы Себастьян знал их, то или она или Валентин были бы уже мертвы, или кого-то из них вынудили бы бежать из страны. — Все это время ты держал в голове те пределы, за которые мне нельзя было выходить, и у тебя были намерения навязать мне их. Себастьян придумал тебе занятие — удерживать меня от по-настоящему диких выходок, и ты принял это назначение.

— Именно ты решила довериться мне, это был твой выбор.

— И я больше не сделаю этой ошибки. Проклятие, Валентин, я не ребенок, чтобы меня удерживали вдали от конфет. Я — взрослый человек. И я думала, что восхищаюсь тобой. Ха. Будь уверен, что следующее приключение, которое я выберу, не будет иметь с тобой ничего общего. И это будет то, что ты не сможешь контролировать. — Она снова перевела дыхание. — Ты должен был сказать мне.

— Это принесло бы какую-то пользу? — почти неохотно спросил он, словно любопытство перевесило здравый смысл.

Отлично. Это был тот Валентин, которого она хотела отругать.

— Я нашла бы кого-то другого — кого-то, кто не был обязан доносить Мельбурну каждую мою мысль и каждый разговор.

— Я этого не делал. — Валентин передвинулся. — Вот почему он был так чертовски зол этим утром. Проклятый Кобб-Хардинг заявился и попытался описать ему твои груди.

Элинор побледнела.

— Кобб-Хардинг был здесь?

— Он предложил брак как способ спасти твою репутацию. Если бы я сделал то, что должен был и рассказал Себастьяну о том, что произошло у Бельмонта, то у него было бы какое-то время чтобы подготовиться к предложению Кобб-Хардинга.

Элинор кивнула.

— Возможно так. Но, несмотря ни на что, ты не оказал мне никакой услуги.

Маркиз зло усмехнулся.