Левая рука стиснула провисший конец веревки, потянула – и путы соскользнули с правой и упали на пол. Руки были свободны!

Она передернула плечами, отвлекая внимание от нижней половины тела, делая вид, что пытается вырваться.

– Почти все, – сказала женщина. – Почти все.

– Ты… отправишься… прямиком… в ад, – выдавила Дейзи, не вдыхая, чтобы не дать женщине понять, что сейчас будет.

И резко выбросила вперед ноги, в последний момент разведя их в стороны, чтобы удар пришелся женщине под колени. Меж тем левая рука Дейзи нырнула за ворот рубашки. Пальцы женщины еще крепче сдавили ее горло. В глазах почернело.

Но Дейзи уже нащупала рукоять ножа в лифчике. И прежде чем женщина смогла бы ее остановить, выдернула клинок, полоснув душительницу по руке.

Та отпрянула и развернулась, немедля заняв оборонительную позицию. Слишком поздно. Дейзи уже действовала, радуясь тому, что враг так близко, поскольку работала у нее только левая рука. Рванувшись вперед, она всадила нож в живот женщины. Та еще не успела оторвать руки от шеи Дейзи, а девочка уже выдернула нож и ударила снова. На этот раз лезвие скользнуло между ребер. Повезло. Еще один удар, в почки, но тут она промахнулась и только рассекла женщине бок. Нет, левой рукой все-таки придется заняться всерьез.

Женщина охнула, на удивление тихо, и качнулась вперед. Дейзи попыталась убраться с ее дороги, но наткнулась на стул и упала, ударившись сломанной рукой. Изо рта вырвался крик.

Стул отлетел в сторону. Заливаясь кровью, женщина потянулась к Дейзи. Девочка откатилась. Комната завертелась перед глазами.

Но Дейзи не сдавалась, зная, что речь идет о жизни и смерти. Она кое-как поднялась, прижимая правую руку к бедру. Лучше бы, конечно, было прижать ее к груди, но вдруг противнице придет в голову лягнуть ее?

Женщина перекатилась на бок, пытаясь встать, предоставив Дейзи отличную возможность пнуть ее в живот, прямо в рану. Гадина заорала, свернувшись клубком. А Дейзи, бухнувшись на колени, воткнула нож прямо в горло врага.

– Нельзя навредить моей семье и остаться в живых, – выдохнула она, выпрямляясь. Встала, вытерла текущую из уголка рта слюну и медленно отступила, наблюдая и выжидая. Если враг хорош, то может симулировать смертельную рану, чтобы подманить нападавшего, жадного до убийства.

Никогда нельзя быть жадным до убийства.

Если враг хорош, то подождет, когда нападавший отступит, уверившись в победе, и атакует сам.

Никогда нельзя терять бдительность, даже если враг на самом краю гибели.

Так что же, нужно с этим кончать или торчать тут весь день, дожидаясь, когда женщина истечет кровью? Жаль, Дейзи не догадалась уточнить это у Зорна во время инструктажа.

Дейзи ждала угрызений совести, какофонии эмоций, следующих за убийством, тем более первым убийством, совершенным своими руками. Зорн предупреждал, чтобы она была к такому готова. Чтобы была готова переубедить себя, если никого рядом не будет.

Но она ничего не чувствовала.

Не испытывала никаких угрызений совести. Не жалела ни эту женщину, которая собиралась убить ее, ни сообщника, который убил Мордекая…

От горя у нее перехватило дыхание.

Ладно, хорошо, мысль о Джеке причиняет ей боль. Она же не мертва внутри, в конце-то концов. Чтобы разобраться с Джеком, ей понадобится помощь. Но не с этой женщиной. С этой сукой, хладнокровно пытавшейся убить ребенка, нашептывая колыбельные и называя жертву дерьмом.

– Еще посмотрим, кто тут дерьмо, сволочуга, – прошептала она. – И лучше тебе истечь кровью прежде, чем ты сумеешь настучать Алексис, что я ругалась.

Амос

П ростой коричневый «Додж», угнанный им со стоянки при своем отеле, Амос припарковал прямо на улице.