Слепой страх промелькнул в ее глазах. Она облизнула губы, покосилась на зеленую стену, потом на аппарат.

Если бы она выбирала по-честному, не пытаясь морочить головы кобникам, то выбрала бы зеленую стену. И она знает, что он в состоянии вынудить ее сдаться и позволить машине нормально оценить ее.

Когда это ее стало так просто читать?

– Как наши дела? – спросил он, останавливаясь в дверях и гадая, отразится ли на ее лице мимолетная надежда на спасение.

Но тут будто новая волна уверенности омыла ее: казалось, Алексис вдруг обволокло слоем надежной изоляции. Она даже не попыталась посмотреть, что там снаружи. Если бы он не видел, как она управлялась с теми укротителями на магической ярмарке, то купился бы. Но она боялась тогда – и боится сейчас.

И он скоро выяснит, почему – и что она скрывает.

– Наши? – голос ее был ровным и звучным. Она прекрасно справлялась с давлением. – Ну, у тебя вроде бы потрясающе, а у меня весьма скучно. Спасибо, что спросил.

Он улыбнулся, шагнул в комнату и закрыл за собой дверь. Потом окинул взглядом стены.

– Думаю, я выбрал бы зеленый.

– Вот здорово! Мне следует это записать?

– У тебя нет бумаги. Просто запомни. Мне нравится, когда женщины знают обо мне все до мелочей. Это облегчает мне жизнь.

Она поджала губы, а он едва удержался от смеха. Кобников раздражал ее грубоватый юмор. Почему – непонятно. Тот факт, что кто-то не соглашался с каждым его словом, Киран находил освежающим. Так интереснее.

– Меня зовут Киран. Полубог Киран, сын Валенса Друза. – Ее глаза не расширились – сузились. – Или ты наконец сообразила, кто я такой?

– У твоего народа – дар болтливости. Синди, барменша, просветила меня.

– У моего народа?

– Ну да. Ирландцы – жуткие сплетники.

На этот раз он все-таки улыбнулся – и откинулся на спинку кресла, устраиваясь поудобнее.

– Синди, да. Если уж она наливает пинту – то наливает пинту. – Взгляд его нарочито рассеянно бродил по ее лицу, задерживаясь на манящих губах. – Знаешь, зачем я здесь?

– В этой комнате или в этом городе?

– В этой комнате. Зачем я в городе, тебе известно… отчасти.

Она окинула взглядом стены:

– Такие помещения обычно прослушиваются, верно? Хочешь, чтобы весь мир услышал, что я знаю? Мне ведь настучать – раз плюнуть.

– Да, такие помещения обычно прослушиваются. Но не в данный момент. – Он надеялся, что Зорн сообразил подключить какие-нибудь наушники и все слышит. – Я надеялся, ты согласишься нормально пройти оценочный тест.

– Я и согласилась. Меня проверили трижды.

– С разными результатами.

– Эти машины определенно глючат.

– Замечу, чтобы прояснить ситуацию, что до того, как я вошел, комната и прослушивалась, и просматривалась.

Она насупилась, но ничего не сказала.

– Я обладаю способностью подчинять разум человека своей воле, Алексис. – Он говорил спокойно, но в глазах ее полыхнул страх. Нет, она не хотела, чтобы ее контролировали. В своей жизни она отказалась от многого – но не хотела отказываться от власти над собственным разумом. Это достойно уважения. Сдаются лишь слабаки. – Но я предпочел бы не делать этого с тобой.

– Я тоже предпочла бы, чтобы ты этого не делал. Смотри-ка, у нас есть что-то общее!

– Но мне нужна эта оценка, Алексис.

– Проблема.

Значит, она уперлась. Что ж, иного он и не ожидал.

– Так как же нам быть, а?

– Делай что хочешь, – сказала она совсем другим голосом.