Дороги с воронками от взрывов были похожи на цепь кратеров; лежали оборванные трамвайные провода, валялись фонарные столбы. Ехать по таким улицам было очень тяжело. На прежний пятиминутный путь нынче требовался почти час времени. Чем ближе Элизабет подъезжала к дому, тем более крепло в ее душе недоброе предчувствие. Квартал серьезно пострадал, было и несколько прямых попаданий в дома. Кое-где бушевали пожары. У многих домов окна и двери болтались на честном слове. В иных фасадов и вовсе не было. Истошно выла сирена одинокой «скорой помощи». Команды противовоздушной обороны осторожно взбирались на груды обломков, бывшие жилым домом.

Ее руки вспотели и заскользили по рулю. Элизабет чувствовала себя убитой и потерянной. Не может быть, чтобы и ее дом... Не может этого быть... Она на слабых ногах вышла из машины и пошла к мужчинам, которые разгребали дымившиеся развалины.

– Это был ваш дом, леди? – сочувственно поинтересовался один из них.

– Да, – выдохнула она, чувствуя, как тяжело стало дышать. – Моя квартира была именно тут...

– Увы, теперь ничего не осталось, – сказал мужчина, хотя это было очевидно и без слов. – Кто-нибудь был в доме?

Она отрицательно покачала головой, испытывая облегчение.

– Нет, я всегда говорила горничной, чтобы она шла в бомбоубежище.

– Мы тут нашли кого-то! – прокричал мужчина, разбиравший завалы в нескольких ярдах от Элизабет. – Это девушка-китаянка! Бедняжка спряталась, должно быть, под столом. У нее на голове даже и каски не было!

Элизабет пробралась к нему, то и дело скользя на разбитых бетонных плитах, кусках деревянных перекрытий и едва узнаваемых обломках собственной кухонной мебели.

Мужчины с трудом вытащили из-под развалин стол и стали поднимать Мей Лин.

– За голову возьмись. А я за ноги... – сказал первый спасатель, спеша извлечь из-под стола тело девушки. – Да, ничего не скажешь, досталось бедняжке на полную катушку.

Золотистая кожа Мей Лин была густо обсыпана белой известкой, темно-красная кровь сочилась на блузку. Когда спасатели подняли Мей Лин, ее голова неестественно запрокинулась.

– Это и есть ваша девушка, дражайшая? – спросил у Элизабет один из мужчин.

Она кивнула. Слезы струились по ее щекам.

– Глупая девчонка! – сказал другой спасатель, перенося тело на носилки. – Против бомб столешница – паршивая защита. И когда только они поймут такую простую вещь!

Двое мужчин подхватили носилки и начали осторожно спускаться с кучи обломков.

– Хорошенькая какая! – заметил первый, разглядывая неподвижное бледное лицо Мей Лин. – Просто красавица!

Элизабет старалась идти за мужчинами след в след, но все равно постоянно оступалась. Да, Мей Лин была красивой. Красивой, доброй, преданной. И умерла в одиночестве, забравшись в какой-то угол, чтобы спрятаться от бомбежки.

– С вами все в порядке, мисс? – спросил один из спасателей, когда носилки поставили в «скорую».

Элизабет кивнула. Слезы катились безостановочно, и она не могла их сдержать. Больше недели Элизабет ухаживала за ранеными, видела смерть в лицо, но гибель Мей Лин ее потрясла.

Она увидела, как дверцы «скорой помощи» захлопнулись. Внутри у Элизабет все похолодело от страха. Где же Элен и ее дети? Где Ли Пи? Где Жюльенна, Алистер и Ронни? Где Риф и Адам? Живы ли они, здоровы ли? Главное – живы ли? Или так же сложили головы под бомбежкой?

Она медленно вернулась к машине. И ведь никак не узнаешь сейчас, что сталось со всеми дорогими ей людьми! Придется возвращаться в «Жокей-клуб» и молить Бога о том, чтобы война поскорее закончилась. Поговаривали, что из Китая на помощь местным китайцам собирались направить войска.