– Оставим двоих здесь, у пулемета, – решительно заявил Риф. – Другие пойдут вперед. Приказ всем ясен?

Холлис чуть поморщился. Он отнюдь не был трусом, более того, ему не хотелось бы прослыть малодушным. Но если какой-то псих принимает безрассудное решение, то уж по крайней мере сам Холлис отлично понимал, что продвижение вперед смерти подобно. Из двух зол Холлис предпочел остаться рядом с Адамом, которого считал явным везунчиком.

– Если капитан Гарланд займется пулеметом, я останусь с ним.

– Нет! – решительно заявил Адам. – Я пойду вперед с капитаном Эллиотом.

Холлис подумал: рассчитывают ли эти люди вернуться?

– Что ж, ладно, – обреченно произнес он, – тогда я тоже пойду.

Они одолели всего лишь ярдов пятьдесят, когда небольшая группа японцев появилась на гребне холма. «Банзай! Банзай!» – донеслось сверху.

Впоследствии, вспоминая и обдумывая прошлое, Адам осознал, что в его голове отложилась память о физической мощи Рифа. Когда в них полетели ручные гранаты, Эллиот матом хорошенько приободрил своих людей и послал парочку крепких ругательств япошкам. Израсходовав все патроны, он принялся с колоссальной силой орудовать винтовочным прикладом, нанося направо и налево страшные удары. Эллиот заколол штыком японца, чуть было не завалившего Холлиса, и, когда штык накрепко застрял во вражеском теле, выхватил из рук убитого его саблю и принялся ловко ею размахивать. Он умудрялся подхватывать брошенные в него гранаты и отбрасывать их. Он наносил сокрушительные удары ногами в армейских ботинках, а если ничего другого не оказывалось, действовал голыми руками. Он казался не просто человеком, а каким-то суперменом, стоившим десятка обычных солдат. Когда у ног Эллиота лежали груды вражеских тел, Адам уже знал, что никогда в будущем не сможет самодовольно или с ехидством разговаривать с Рифом.

Они повалились на землю рядом с убитыми японцами, тяжело дыша. Холлис оказался серьезно ранен. Из шрапнельной раны на ноге текла кровь. Адам получил ранение в плечо и бедро, но он мог поднимать руку, хоть и с трудом, и ковылять без посторонней помощи.

Оружейная перестрелка была как никогда оглушительной.

– Наши держатся! – сказал Адам, отдуваясь. – Но ведь должно же подойти подкрепление!

Риф открыл было рот, чтобы ответить, но тут увидел, как на восточном склоне появилась группа вооруженных японцев. Это оказались снайперы, они залегли и стали пристреливаться. Поднявшись, Риф знаком приказал Адаму и Холлису следовать за ним. Но, не успев сделать и дюжины шагов, они увидели японцев и на крыше полевого госпиталя. Между противником и штабом бригадного генерала Лоусона оставалось каких-нибудь футов тридцать.

– Чтобы помочь, нам туда никак не поспеть, – сказал Холлис. Тут он услышал, как, сдерживаясь, чтобы не выругаться, задышал Риф, как сдавленно зарыдал Адам. Им было хорошо видно, как далеко вниз по склону все усеяно японцами, которые заполнили сейчас все пространство от «Репалс-Бей» до моря. Штаб Лоусона оказался взятым в кольцо, по нему велся интенсивный огонь. С полдюжины солдат и офицеров, один из которых в форме британского генерала, выскочили из своего укрытия, стреляя с бедра. Почти тотчас всех их скосил огонь.

– О Боже! – воскликнул Холлис, опустившись на колени. – Господи... Вот сволочи-то! Скоты!

Адам и Риф одновременно посмотрели на мигом притихший штаб. Их губы сжались, глаза сузились.

Стрельба прекратилась. Радостные японцы, как муравьи, облепили штаб и ведущие к нему ходы сообщения. Они оживленно копошились, что-то выискивая в развалинах.

– И что же теперь? – упавшим голосом спросил Адам, отворачиваясь от этого невыносимого зрелища.