Она рванулась с места, так и оставив кюветку валяться на полу. Сделав три стремительных шага, она мгновенно оказалась в объятиях Рифа.

– Любимая, дорогая, хорошая, славная моя! – шептал он, ненасытно целуя ее волосы, лицо и при этом все сильнее сжимая ее в объятиях.

– Если ему столько достается из-за одной раны в руке, почему бы и мне не получить кое-что, я ведь тоже как-никак ранен, – обращаясь ко всем свидетелям этой сцены, произнес Холлис.

– Это потому, что он капитан! – лукаво съязвил кто-то. – Офицерам всегда положены привилегии.

– Эх, хотел бы я тоже в таком случае сделаться, черт возьми, капитаном! – сказал другой раненый. – Такая привилегия мне сейчас очень бы не помешала.

– Глазам своим не верю! – радостно воскликнула Элизабет, подняв к Рифу лицо. – Я так за тебя боялась! Такие жуткие известия приходят отовсюду! Всякий раз, когда говорят об очередном наступлении японцев или о том, что они подчистую уничтожили группу добровольцев, у меня трясутся поджилки: а вдруг и ты оказался там. Лежишь, думаю, где-нибудь под открытым небом, раненый, а может, убитый.

– Нет, это не про меня, Лиззи! – с хорошо знакомой ей ухмылкой произнес Риф. – Я вроде старого пенни. Рано или поздно всегда снова объявлюсь.

– Поцелуй меня! – нетерпеливо потребовала Элизабет. – О Господи, сделай же так, чтобы я перестала сомневаться и поверила наконец, что это не сон. Поцелуй меня!

Риф наклонился и под аплодисменты, смех и улюлюканье раненых канадцев долго и сильно целовал Элизабет. Он испытывал невероятную любовь к ней. Элизабет стала для него дороже жизни.

– Прекрасно! – слабым голосом произнес Холлис. – Но как насчет моей ноги? Ведь, насколько я понимаю, если рану сейчас не зашить, то после уже и стараться не стоит.

– О Господи! – опомнившись, воскликнула Элизабет. – Совсем забыла про ногу капрала Холлиса! – Она вырвалась из объятий Рифа и после пространных извинений перед капралом побежала за новой кюветкой и водой.

– Когда закончишь с этим негодяем, займешься царапиной на моей руке, – сказал Риф, усмехнувшись Холлису, который в ответ подмигнул ему. – И кроме того, у тебя будет еще один пациент – Адам.

– Адам?!

Она резко повернула голову, и Холлис опять разочарованно застонал.

– Да черт с ним, с этим Гарландом! – с чувством произнес он. – Кабы не он, я не попал бы в это пекло. И потому вполне справедливо, что бравого Адама Гарланда обслужат после меня.

Элизабет вновь занялась его ногой.

– Он что, серьезно ранен? – дрожащим голосом спросила она.

– Нет, – ответил Риф. – Пуля чуть царапнула его плечо, и шрапнелью задело ногу. – Помешкав, он добавил: – Вообще-то он оказался не таким уж плохим солдатом. Не приди он вовремя нам на помощь, кто знает, удалось бы мне или Холлису сейчас разговаривать с тобой.

Она нервно опустила тампон и кюветку на пол.

– Ты с Адамом вместе воевал?

Риф кивнул, улыбнувшись тому, с какой ловкостью Элизабет занимается сейчас тем, чего никогда прежде не делала.

– Да, и я могу даже сказать, что вместе у нас это неплохо получалось.

– Я должна сделать вам укол, прежде чем зашью рану, – сказала она Холлису. – Это снимет боль, хотя сам по себе укол может быть чуточку болезненным.

– О Господи! – возведя глаза к небу, картинно застонал Холлис. – Знал же, что если вдруг удача улыбнулась – это ненадолго.

Риф наблюдал, как Элизабет накладывает швы.