«Думаешь?»

Алексион покачал головой и заставил себя не рассмеяться. Последнее, что он хотел, это поощрять ее. Она должно быть самый саркастический человек, что когда-либо жил. Но он находил ее необыкновенно занимательной.

Более того, он находил ее вдохновляющей. Она была тем приветствующимся переходом от монотонности, что обычно составляла его жизнь. Его мир был без цвета или чувства. Он был холодным и одиноким. С другой стороны, она была яркой и теплой. Он надеялся, что сможет часть нее забрать с собой в Катотерос.

Но этого никогда не может быть.

Слишком скоро он вернется к тому, кем он был.

И она даже не узнает, что когда-то встречала его. Он даже не будет тусклым воспоминанием о сне. Все знания о времени, что они были вместе, будут удалены из ее головы. Но он будет помнить и будет скучать по ней всегда. Странно, как такое не случалось раньше. Он думал о мужчинах Темных охотниках, с которыми проводил время раньше, пока судил других, но не было никакого сожеления о том, что не поддерживает с ними связь.

Он только встретился с Дейнджер и уже знал, что ему будет ее не хватать.

Как необычно.

Он наблюдал, как она управляет автомобилем с абсолютной аккуратностью. Впервые, им завладело любопытство по отношению к ней.

Что ей нравится? Что она ненавидит?

Как правило, он не задавал кому-либо личных вопросов. Прожив так долго с Ашероном, он знал бесполезность этого. Не говоря уже о том, что ему не нравилось узнать что-то о том, от кого придется уйти и больше никогда не увидеть снова.

Не принимай близко к сердцу. Это было бы ошибкой великих масштабов.

Тем не менее, он не послушался. «Тебе нравится быть Темным охотником?» — спросил он у нее прежде, чем смог остановить себя.

Ее ответ был автоматическим: «Большинство дней.»

«А остальные?» Останови это. Но об этом было легче думать, чем сделать. Он действительно хотел знать, что она думает обо всем.

Она одарила его обаятельной улыбкой, на что отреагировал его пах. Она действительно была прекрасна, и это был не только ее внешний вид. Что-то было заразительное в ней. Что притягивало его, заставляя хотеть что-то, что он знал, что не может получить.

«Как в любой жизни,» сказала она, «несколько дней замечательных и несколько отвратительных. По-настоящему одиноко становится поздно ночью, когда вокруг никого нет. Иногда ты задаешься вопросом, правильный ли выбор сделал. Возможно, если бы ты не реагировал в гневе слишком поспешно, то может и не заключил бы договор. Я не знаю. Я не была достаточно долго мертва, чтобы запомнить это или узнать, будет ли смерть предпочтительней этой жизни, так что, может быть, я сделала правильный выбор.»

Она взглянула на него. «Итак, мистер Всезнайка, ты хочешь рассказать мне на что похожа альтернатива? Ты помнишь, каково это быть мертвым?»

Он задумался. «Да, я помню. Когда ты не Тень — это спокойно. Как смертный человек, я всегда думал, что проведу вечность в Елисейских полях с моей семьей, собранной вокруг меня.»

«Так, что заставило тебя пойти на сделку с Артемидой вместо этого?»

Старая боль пронзила его. Было странно, что после стольких веков было по-прежнему больно вспоминать жену, которую он когда-то так сильно любил и бессердечный способ, которым она позволила ему умереть. Но, как часто говорил Ашерон, бывают такие раны, которые даже время не может залечить. Люди учатся на своей боли. Это необходимое зло для роста.

Да, верно. Он иногда задавался вопросом, был ли Ашерон садистом или мазохистом. Но он знал больше. Ашерон таким способом понимал боль, так делали немногие. Как и Алексион, он постоянно жил с этим и, если бы он мог, он избавился бы от этого навсегда.