— Кевин! — Мои ноги дрожали. Спина была покрыта холодным потом. Что-то произошло с моим дыханием, но я не обратил на это внимания, потому что был расстроен. — Кевин… — Мне удалось схватить его за руку, пока он не открыл входную дверь, но он оттолкнул мою руку.

— Отвяжись! Если бы на твоем месте был кто-нибудь другой, от него бы уже осталось мокрое место!

— Но, Кевин, я твой друг!

— Был им, — гневно сказал Кевин и захлопнул дверь библиотеки перед моим носом.

— …И он захлопнул дверь перед моим носом, — сказал я Джейку полчаса спустя. Я находился тремя кварталами севернее моего дома в библиотеке дворца Джейка. Широкие оливково-зеленые занавеси закрывали широкие некрасивые окна. Тусклый свет на потолке, высоко над нами, освещал тома непереведенных немецких классиков и шедевров английской литературы. Мы с Джейком сидели друг напротив друга в кожаных креслах, стоящих рядом с камином огромных размеров. Джейк пил виски «Джонни Уокер», а я к этому времени созрел для неразбавленного бренди.

— Господи, я так разозлился! — сказал я, пытаясь казаться рассерженным, но прозвучало это весьма жалко. — Неужели можно быть таким неблагодарным? Я ведь только хотел ему помочь!

— Успокойся, Нейл, — сказал Джейк и тонко мне улыбнулся, — ты же и в самом деле не такой наивный!

— Я только хотел ему помочь! — упрямо повторял я, но я знал, что он имел в виду. Мои мучения увеличились, и я почувствовал стыд.

— О, черт, хорошо, может быть, я сделал это, чтобы произвести на него впечатление. Конечно, мне нравилось производить впечатление на Терезу. Может быть, я сделал это, потому что хотел ему доказать, что я неуязвим… не такой, которых жалеют, — нет, забудь, что я говорю тебе, я беру свои слова обратно! Но я это сделал и потому, что хотел ему помочь, Джейк! Не все мои мотивы были плохими! Я хотел как лучше, клянусь тебе, Джейк!

— Ладно, что теперь говорить о твоих мотивах! Важно то, что ты, должно быть, учишься на своих ошибках. Я надеюсь ты понял, в чем заключаются твои ошибки? Номер один: никогда не делай своих друзей своими должниками путем голой демонстрации власти. Твои друзья — это только твои друзья, потому что им нравится себя обманывать, что под всеми твоими миллионами ты такой же обыкновенный, как они, и ты разрешаешь им себя обманывать, потому что хочешь думать, что у тебя есть друзья, которым ты нравишься, несмотря на твои деньги. Но если ты станешь манипулировать их жизнями, не важно, насколько альтруистичны твои мотивы, ты разрушишь эту общую иллюзию, и останется одна голая правда, которой никто не захочет смотреть в глаза. А правда эта заключается в том, что ты не обыкновенный, у тебя сверх всего есть нечто, о чем втайне мечтает большинство мужчин, — власть, и ты обладаешь способностью управлять людьми. Не все это могут вынести.

— Да. Верно. О, Господи, как мог я быть таким…

— Твоя вторая ошибка, — сказал Джейк, закуривая новую сигарету от бычка, который тлел в его руке, — это то, что тебе не удалось понять позиции Кевина по отношению к его проблеме. Нельзя признать ее бредом интеллектуала только потому, что сам ты не можешь ее понять. Не удивительно, что Кевин так разозлился. Ведь своими действиями ты оскорбил его взгляды и убеждения, подчинив их своим.

— Черт, правильно, именно так я и делаю. Но я этого не хотел! Все, что я хотел…

— Да, он знает, что ты хотел. Твоя третья ошибка…

— Господи, еще и третья? Я чувствую себя в полном отчаянии.

— …заключалась в том, что ты напыщенно распространялся наподобие священника-фундаменталиста из библейского края на темы нравственного долга.